За воротами собралось пол-Свири. Дети помладше бегали по поляне и толкались, несмотря на все попытки женщин их угомонить. Молодежь что-то оживленно обсуждала. Девушки с интересом поглядывали на воинов в синем, стоявших чуть в стороне. Почему всегда так странно выходит? Вон они, свои, стоят – от алых плащей глазам больно. И ведь вряд ли в них меньше доблести или силы. Или дело в том, что свои всегда рядом? Потому-то заезжие и милей.
Часть горожан толпилась на стенах, а дети постарше так вообще расселись по веткам высоких дубов. Свирцы, еще недавно горевавшие, хотели праздника и знали, что благодаря князю они его получат. И только я, поглядывая украдкой на Альгидраса, вовсе не была уверена, что сейчас на берегу произойдет что-то радостное. Впрочем, кажется, так думала не только я: пока мы шли на берег, Радим был напряжен как струна и несколько раз собирался заговорить с Альгидрасом. Несколько раз он даже придерживал того за рукав, но, взглянув на лицо побратима, разговора не начинал. То ли нас стеснялся, то ли дружинников князя, которые теперь тенью бродили за живым хванцем, норовя засыпать вопросами о священном острове.
Альгидрас им отвечал. Будто бы даже охотно. Я прислушивалась к негромкому голосу, подсевшему в последние дни то ли от простуды, то ли от раны, и только диву давалась: мне раньше казалось, что он парень молчаливый. Теперь же он говорил и говорил. Так я узнала, что главой хванов был староста – это что-то вроде князя по местным меркам, и что сами хваны не были воинами в обычном смысле этого слова. Вот почему он сказал вчера Любиму, что не обучен слушаться приказов. Кроме того, оказалось, что стрелять он научился вовсе не у себя на родине, а там, куда его ребенком отдали в учение. Но самой большой неожиданностью для меня стало то, что в учение хваны отдавали младшего сына старосты. Я покосилась на Альгидраса. Он был таким же родовитым, как и Миролюб? То есть рангом выше Радима?
Учили его в том монастыре всякому: языкам, письму, чтению карт, медицине. Несколько месяцев в году ученики проводили в море. Он перечислял много всего, а я шла, в смятении глядя себе под ноги, и понимала, что вот сейчас рушится вся моя теория про Альгидраса, случайно заплывшего не в тот мир, потому что его необычность и осведомленность во многих областях объяснялись банально – образованием.
Кстати, про монастырь. Сколько он там прожил и не из-за жизни ли в монастыре у него не было ни жены, ни невесты?
Я вздохнула и покосилась на Злату, которая шла по правую руку от меня. Та смотрела прямо перед собой, но мне показалось, что она, как и я, внимательно слушала Альгидраса.
Я гадала, что могла подумать Злата. Олег выпрыгнул из окошка сестры своего побратима рано поутру. Лично у меня это вызывало совершенно однозначные мысли. У Златы, видимо, тоже. И я теперь понятия не имела, что делать дальше.
На берегу к нам присоединился Миролюб. Он сердечно поздоровался с Радимом, обменявшись с воеводой дежурными вопросами о том, благополучно ли прошла ночь. С Альгидрасом Миролюб поздоровался менее сердечно, но все же довольно приветливо и совсем чуть-чуть насмешливо. Вот уж кто не был подвержен общему благоговению перед хванами. Альгидрас ответил вежливо-нейтрально. Так, что видно было – он не сказать чтобы обрадовался княжичу, но побратима позорить не стал. Миролюб это отметил и коротко улыбнулся хванцу, потом обнял и поцеловал в висок сестру и наконец улыбнулся мне. Да так, что у меня не осталось и тени сомнений в том, что он рад меня видеть. Я улыбнулась в ответ. А что мне еще оставалось делать? Покосилась на Альгидраса, видел ли он, но он не смотрел в нашу сторону. Кажется, единственное, что его занимало в этот момент, – короткий лук, который он сжимал в руках.
Лук Альгидраса оказался намного меньше лука Борислава и тех луков, которыми были вооружены стражники на стенах. А еще он имел четыре загиба, а не два. Все у него не как у людей…
Князь стоял поодаль, окруженный своими дружинниками. Со стороны казалось, что они просто беспорядочно столпились вокруг Любима в ожидании начала поединка, но я обратила внимание, что на самом деле его почти не было видно за широкими спинами в синих плащах.
Радим что-то сказал Альгидрасу и чуть толкнул того в плечо. Альгидрас вышел на середину поляны – и людское море заволновалось. Я ожидала, что будут приветственные крики, как на стадионе, но ничего подобного не произошло. Толпа просто гудела и волновалась, но адресовано это было не Альгидрасу. То есть говорили о нем, но не с ним. Возможно, здесь было так принято, но я почувствовала себя неуютно. Ведь получается, что никто из них не выразил ему поддержки. Радим несколько секунд смотрел в спину побратима, потом нахмурился, что-то сказал Злате и пошел к князю, а мы остались стоять среди свирцев. Я, Злата, Добронега и Миролюб.
Альгидрас и Борислав стояли на свободном пространстве, и издалека было видно, что Борислав что-то непрерывно говорит. Судя по усмешке, слова его вряд ли были приятными. Альгидрас молча изучал тетиву, будто видел ее впервые. А я вдруг подумала, что все внимание сейчас приковано именно к нему. Ведь даже многие свирские воины не видели, как он на самом деле стреляет. И теперь гадали, сможет ли он подтвердить все те сказочные слухи, которые ходили о его мастерстве. Мне некстати вспомнилось то, каким бледным он сегодня был, да и наш разговор явно не улучшил его настроения, как и то, что он вывалился из окна практически под ноги Злате. И если на мое мнение Альгидрасу было плевать, то расположением Златы он явно дорожил, а значит, не мог не переживать из-за случившегося. По всему выходило, что он сейчас далеко не в лучшей форме. Я вздохнула.
– Что вздыхаешь? – тут же откликнулся Миролюб.
– Просто, – ответила я и подумала, что, если бы я могла хоть как-то помочь Альгидрасу… Впрочем…
Я посмотрела на Миролюба. Тот встретил мой взгляд и улыбнулся.
– Мне поговорить с тобой нужно, – сказала я.
Миролюб мигом посерьезнел:
– Случилось что?
Я оглядела людей вокруг. Никто не обращал на нас внимания: все смотрели на пару в центре поляны. Кроме Златы, которая нахмурилась, увидев, что мы с Миролюбом о чем-то шепчемся. Нужно будет все-таки как-то объяснить ей присутствие Альгидраса в моей спальне. Я приподнялась на цыпочки, а Миролюб склонился ко мне, ненавязчиво коснувшись ладонью моей спины. Я вздрогнула, но заставила себя замереть. В конце концов, я сама дала вчера повод.
– У меня просьба к тебе, – Миролюб склонился еще ниже, так, что мои губы почти касались его уха. – Ты можешь сказать Радиму, что мы вчера условились с тобой встретиться вечером?