Добронега во дворе прикрикнула на Серого, и я решила поторопиться: мне сегодня только всеобщего недовольства не хватало. Дверь в гардеробную скрипнула, и я обернулась, собираясь сказать, что уже иду, про себя удивившись – ни Добронега, ни Радим, ни даже Злата сюда не заходили, – да так и поперхнулась фразой, потому что в комнату быстро скользнул Альгидрас и выдал скороговоркой:
– Радиму расскажешь правду про вчерашнее. Вернее, что было после того, как ты ко мне пришла. До того, скажешь, собиралась к Миролюбу, да заблудилась в темноте. На Веленин дом чудом наткнулась.
Он говорил это все с таким жутким акцентом, что я едва разобрала.
– Что случилось?
– Хорошо бы еще Миролюб подтвердил: мол, уславливались, – нахмурившись, пробормотал Альгидрас.
– А почему нужно рассказы…
– Я рассказал Радиму, что был здесь, – ответил он, посмотрев мне в глаза.
– Рассказал? – в панике воскликнула я. – Ты в своем уме?
– Мне пришлось.
– Или объясни, почему пришлось, или сам выкручивайся, – отчеканила я. – Мне надоели бесконечные недомолвки.
Альгидрас прищурился, что-то прикидывая, а я вдруг почувствовала, как закипевшая было злость улетучилась без следа. Он был бледным до синевы, при этом глаза его лихорадочно блестели. Когда он спал в последний раз? В эту минуту мне подумалось, что девятнадцать – это жутко мало, мальчишка явно заболел, и, похоже, никого здесь это особо не волнует. Шагнув вперед, я коснулась ладонью его лба. Альгидрас, нахмурившись, отдернулся от моей руки, потом глубоко вздохнул и с шумом выпустил воздух, отступая к двери. Он явно растерял запал, с которым ворвался в гардеробную, и сейчас настороженно пятился назад, нашаривая позади себя дверную ручку.
Почему он так нервничает? Съем я его тут, что ли! Вот так уйдет сейчас, и где его потом искать?.. Я не могла поверить, что всерьез вчера его боялась. В эту минуту он вызывал во мне острое сочувствие и неожиданное желание опекать.
– Я скажу Радиму, что шла к Миролюбу, – быстро произнесла я, с трудом представляя, как это сделаю. Альгидрас замер у двери, и я приободрилась. – И попробую попросить Миролюба это подтвердить. Хотя я не знаю, какие у них со Всемилой были отношения и согласится ли он на такой обман.
На лице Альгидраса проскользнувшее было облегчение сменилось напряженностью.
– Что? – не поняла я, заподозрив неладное. – Ты что-нибудь знаешь об отношениях Всемилы с Миролюбом?
Альгидрас отвел взгляд, демонстративно оглядел комнату, преувеличенно заинтересовавшись фиалом с духами, и только потом снова посмотрел на меня:
– Нет, об отношениях Всемилы и княжича я не знаю ни-че-го. Не моего ума дело, – ровным голосом произнес он. – Но вот вы с ним, гляжу, поладили, так что уверен: он тебе ни в чем не откажет.
На лице Альгидраса появилась улыбка, от которой мне захотелось сказать ему какую-нибудь гадость. Как он смеет меня обвинять?! Разве я виновата в том, что Всемила была просватана? Сам вчера говорил, что я должна вести себя, как она, ничего не меняя в этом мире, а сегодня разбрасывается похабными намеками! Или он всерьез считает, что я наслаждалась вчерашним вечером?! Я почувствовала, что завожусь.
– Да, мы с ним поладили, – с улыбкой ответила я, ненавидя в эту минуту себя, Миролюба, а больше всего Альгидраса. – А ты чего ожидал? Я должна была отбиваться? Звать на помощь? Орать «отвянь, я тебя в первый раз вижу»?
Альгидрас открыл было рот, но передумал и лишь раздраженно тряхнул головой, словно отгоняя назойливое насекомое. Глубоко вздохнув, я мысленно сосчитала до десяти, понимая, что злостью здесь не поможешь. Мне ведь нужна его помощь.