Вспомнились слова Альгидраса: «…не всяк, кто целует, вправду добра желает». Это могло быть вызвано ревностью или же тем, что существуют реальные факты, говорящие против Миролюба. Ревность можно было откинуть сразу. Ведь я бы заметила, если бы нравилась ему, правильно? Я для него – та, кто как две капли воды похожа на Всемилу, которую он явно не любил. Идею с их романом я отбросила как нереальную. Не общался бы он со мной так равнодушно-отстраненно, будь у них в прошлом роман и какие-то запретные чувства. Итак, лично я его не интересую, значит, он что-то знает о Миролюбе. Вот об этом и нужно спросить его при встрече. Будут у нас деловые отношения.
Я резко села на постели и зло взбила подушку. Деловые отношения. Идеально. Пусть катится ко всем чертям! Даже думать о нем больше не буду.
За окном то и дело слышались негромкие порыкивания Серого. Я вновь плюхнулась на подушки и, укрывшись до подбородка, уставилась на сучок в потолочной доске.
Кого же все-таки хотели убить: меня или его? И каким именно образом пытались? Его ранили? Или это просто ушиб? Почему умные вопросы приходят ко мне ближе к ночи?
Я снова вздохнула и попыталась подумать о доме: о родителях, о работе, о своей первой любви… Но почему-то все воспоминания были словно подернуты дымкой, будто я спала наяву. Мысли о родителях не принесли привычной грусти. Лишь легкий ее отголосок. Работа казалась вообще чем-то эфемерным и ненастоящим, точно и не было ее в моей жизни. А любовь?.. Вот тут было самое интересное. Почему-то образ моей первой любви тускнел и расплывался, а на его месте вырисовывался точеный профиль хванского мальчишки. Я попыталась разозлиться, но мысли спутались окончательно, и я провалилась в сон.
Мне снилось, что я иду по Свири. Мне здесь все знакомо, и я точно знаю, куда мне нужно. Под ногами хрустит снег, и я очень спешу. Я сворачиваю за угол и прибавляю шаг, почти бегу до тех пор, пока передо мной не возникают ворота со знакомой резьбой. Дом Велены. Я уверенно толкаю калитку, и тут же звенит собачья цепь. Но меня это совсем не пугает. По дороге я рассеянно глажу лобастую голову. Псина виляет хвостом и толкает меня под колени. Я еще раз провожу ладонью по лохматым ушам и почти бегу к крыльцу. Навстречу мне с крыльца сбегает Альгидрас. На его плечи наброшена меховая куртка. Краем сознания я отмечаю, что на улице очень холодно и он может простудиться, но ничего ему не говорю. И он ничего не говорит, лишь выжидательно смотрит. И в этот момент я четко понимаю, что сплю, потому что в реальности он никогда не смотрел на меня так. Даже в самом начале знакомства в его взгляде не было столько напряжения и ожидания подвоха.
– Случилось что?
– Велена дома? – спрашиваю я в ответ, и в этот момент до меня доходит, что это не сон. Не совсем сон. Это прошлое. И я – Всемила.
Я смотрела глазами Всемилы на напряженное лицо Альгидраса и при этом испытывала почти мистический ужас оттого, что впервые вижу реальное прошлое Всемилы и Альгидраса.
– А что нужно? – меж тем спрашивает Альгидрас.
– Я уже спросила, что нужно. Велена дома? – голос Всемилы звучит требовательно.
Но странное дело – это мой голос, только с другими интонациями. Немудрено, что никто здесь не заподозрил обман. Внешность, голос…
– Нет. К Славогору ушла.
Альгидрас стоит на крыльце, одной рукой придерживая на плече распахнутую куртку, а другой вцепившись в поручень. Мне приходится смотреть на него снизу вверх. Думаю, Всемилу это раздражает.
Я начинаю уверенно подниматься по ступеням. Альгидрас в напряжении замирает. Я подхожу вплотную и останавливаюсь на ступени ниже него.
– Куда ты? – устало спрашивает он.
– В дом! Застыла.
– Не нужно, Всемила. Радим злиться будет.
– Ну, это если ты меня обидишь. А ты обидишь?
– А это уж как ты ему расскажешь, – откликается Альгидрас и, резко развернувшись, уходит в дом. Дверь хлопает.