Гриша снял сапоги, посмотрел на мозоли и недовольно пробурчал:
— Эх, мне бы мягкие портянки. Или домашние тапочки. Такие, как мой батюшка носит, из овчины, — он закатал рукав и осмотрел рубец, который затянулся и заживал. — Интересно, как там караван? Дальше пошли в Самуранду?
— Не думаю, — усмехнулся Ур. — Лирры вряд ли позволили себя второй раз пленить. Я так и вижу, как толстый караван-баши посадил лирров на свой паланкин и везет их домой. И сюсюкается, как и ты.
Назифа рассмеялась, а Гриша надулся:
— Я тут не при чем. Меня заколдовали. Кстати, где они?
— Женщины их на руках носят на манер детей. А довольные зверьки доедают оставшиеся запасы ящериц. Надеюсь, этим людям будет, что поесть после таких обжор.
Гриша посыпал лечебный порошок на мозоли и откинулся на солому. Затем почесал заросшую щетиной щеку и спросил:
— А вот детей-то у них нет. Как думаешь, почему?
Ур пожал плечами и расположился рядом с входом:
— Может, болезнь унесла их жизни, а может, эти люди понимают, что обрекут их на страдания, поэтому сознательно не рожают. Если хочешь знать, спроси.
Гриша встал и аккуратно, стараясь не наступить голой пяткой на острые камушки вышел из дома. Мужчины бродили вдоль речушки, в поисках съестного, а женщины ругались за право нянчить лирров:
— Теперь моя очередь! Отдай!
— Не отдам!!! Он меня уже полюбил и считает мамой.
— Он и меня считает мамой. Посмотри на его глаза, он сейчас заплачет, потому что ты ему больно делаешь!
Тут в спор вмешалась старуха, которую Вайра представил троице, как свою жену.
— Если так любите детей, то зачем своих съели? А? Надо было и дальше нянчить, а не мясное рагу варить. «Маленькие, вкусные» — говорили вы, а теперь деретесь из-за лирров!
Огорошенный юноша попятился к дому, стараясь остаться незамеченным. Однако он зря боялся, лирры полностью завладели вниманием женщин.
— Они их съели, — зашептал он, переводя испуганный взгляд с Назифы на Ура и обратно. — Своих детей съели!
— У тебя голова болит? — обеспокоено спросила девушка, подошла и потрогала лоб. — Жара вроде нет.
— Я только что слышал, как старуха сказал, что они съели своих детей. Надо бежать отсюда.