— Но пока они спали следующей ночью, я забрал их сокровища и бросил их. Я не ушел далеко, — я широко раскинул руки, чтобы напомнить ей о моем чудовищном облике. — Оказывается, на сокровище было наложено проклятие. В ту ночь, когда я понял, что проклят, я попытался вернуться. Но когда я нашел их, кто-то другой добрался до них первым. Это было ужасно. Я оставил их без защиты и без денег. Так что я так и не смог вернуть сокровище. И вот я здесь.
Я вздрагиваю, представляя презрения в ее милых чертах в тишине. Но когда я смотрю, выражение ее лица прочитать сложнее.
— Ты сожалеешь об этом?
Я киваю.
— Каждой клеточкой своего существа. У меня было много лет, чтобы подумать о том, как неправильно было вот так пользоваться чужой уязвимостью.
Она кивает.
— Мы все совершаем ошибки. Думаю, большинству из нас повезло, что эти ошибки не оставляют на нас вечного пятна, — наступает пауза, и она кажется тяжелой. — Надеюсь, что мои не повлияют на меня. Надеюсь, я не навсегда останусь грязной шлюхой для таких придурков.
Я снова качаю головой, протягивая к ней руку.
— То, что ты делаешь со своим телом, не ошибка. Это твой выбор. Ошибкой этих ублюдков было думать, что они имеют какое-то право на то, что им не принадлежит.
Она улыбается.
— Что ж, ты определенно пришел мне на помощь, когда я в этом нуждалась. Защитил меня и ничего не попросил взамен.
Ее слова немного облегчают тяжесть на моей душе. Возможно, она права. Возможно, я стал лучше.
Она придвигается еще ближе, и мое сердце практически выпрыгивает из груди. Я останавливаю ее, когда она наклоняется, чтобы поцеловать меня.
— Джесси, ты уверена? Потому что, клянусь, я не хочу ничего сильнее. Ничто не сделало бы меня счастливее, чем быть рядом с тобой.
Ее хмурый взгляд превращается в усмешку.
— Правда?
Я киваю.
— Правда.
Ее ухмылка становится злой, и ее рука скользит вниз по моему животу.
— Ничто?