Я ненавижу, когда она далеко от меня. Ну, на самом деле, далеко — понятие относительное. Я ненавижу, когда она вне досягаемости руки. Но я не могу помешать ей отпраздновать ее успех.
Она была абсолютно великолепна на сцене. Естественно, я наблюдал за всем представлением со своей башни на крыше. Джесси, конечно, была красива. Даже под плотным макияжем, который частично скрывает ее естественную красоту, она сногсшибательна. Сегодня вечером я мог бы закрыть глаза и улететь на нотах ее песни. Я слышал ее много раз каждый день с тех пор, как она впервые начала репетировать роль. Каждый раз мучительно сладкая мелодия ощущалась, как дуновение ветра под крыльями моей души.
Конечно, я держал ухо востро. Я не хотел упустить ни одного момента. И я не хотел упустить ни одной потенциальной угрозы. Я чередовал наблюдение за своей принцессой с осмотром зала и наблюдением за толпой. Той ее частью, что я все равно мог видеть. Я испытываю облегчение, когда театр пустеет и довольные зрители выходят на зимние улицы. Джесси выходит с группой других актеров. На ней толстая теплая куртка из-за холода, который меня не беспокоит. Повернувшись, она посылает мне воздушный поцелуй, прежде чем группа сворачивает на узкую боковую улочку и скрывается из виду.
Примерно через час я расслабляюсь. Похоже, Сетос мог ни о чем не беспокоиться. Похоже, он считал, что премьера сопряжена с наибольшим риском. Итак, я думаю, что могу немного меньше волноваться завтра, и послезавтра, и еще через ночь. Я вздыхаю, думая, сколько ночей может потребоваться, чтобы я поверил, что с моим ангелом ничего плохого не случится.
Встряхивая затекшие конечности, я спускаюсь со своего насеста и поворачиваюсь, чтобы поднять тяжелый каменный шар, открывая маленькое отверстие под ним. Я наклоняюсь и достаю мешочек, осторожно поддерживая потертую кожу большими руками, чтобы она не порвалась.
Монеты высыпаются мне на ладонь, когда я открываю его. Я качаю головой. Я даже не знаю, зачем снова их достал. Не похоже, что от пересчета их станет больше. Горькая ирония в том, что это сокровище сейчас для меня такое же проклятие, как и раньше. Из центра кучи мне насмешливо подмигивает единственное золотое кольцо.
Лучше бы я никогда не видел этих чертовых сокровищ. Тогда я бы никогда не был проклят, и прожил бы обычную жизнь, умерев столетия назад, так и не встретив любовь всей своей жизни.
Я запихиваю жалкую заначку обратно в мешок, а мешок — на его место. Возвращая каменный насест в обычное положение, я выпрямляюсь и вижу, что Сетос наблюдает за мной. Я инстинктивно переступаю через мраморный постамент, хотя не думаю, что он что-то заметил. Тем не менее, сфинксу никогда нельзя доверять золото, а Сетосу я доверяю еще меньше, чем кому-либо другому.
— Чего ты хочешь?
Его покрытый мехом хвост хлещет по ноге.
— Просто хочу убедиться, что ты делаешь то, что обещал.
Я широко развожу руками.
— Я здесь. Я не ушел.
— Рад это видеть, — он крадется к арке и небрежно прислоняется к камню. — Сегодня все прошло хорошо. Очень хорошо.
Я пожимаю плечами. Хочет ли он сейчас поболтать, как будто мы друзья?
— Правда?
Он ухмыляется мне.
— Эта твоя девушка — редкая находка. Я рад, что ты предложил мне прослушать ее. Думаю, я получил больше комментариев о ее соло, чем о любой другой части постановки. В следующий раз мне придется пригласить ее на главную роль.
Я с ворчанием складываю руки на груди. Конечно, Джесси потрясающая. Конечно, у нее должна быть главная роль. Лишь небольшая часть меня напрягается от этого предложения. Насколько больше будет риска, когда она будет на каждом плакате и в центре внимания людских умов. Хотя это то, чего она хочет, и я рад за нее. Мне просто придется работать усерднее, чтобы обеспечить ее безопасность.