— Пошел на хрен, ублюдок! — Энжи явно не согласна, начинает вырывать свой изрядно потрёпанный хвост.
— Повторяю. Отпусти девочку.
— Да ты никто теперь. — Фраер себя специально накручивает, голосок аж на визг пробивает. — Ты за базар ответишь.
В этот момент Энжи выдирает свой несчастный хвост из его ручонок и сразу со всей дури лупит урода между ног. Глядя на ее немелкую танкетку, мысленно сжимаюсь на долю секунды.
— С-с-су… — Больше он ничего не успевает сказать.
Я не знал, что удар в моем исполнении может выглядеть настолько изящно. Согнутая тушка делает полусальто через спину, сбивая приятеля, который и без того неплохо шатался. Тело не шевелится, приятель выставил вперед руки, верещит:
— Краш, без базара!! Если она те нада, забирай, мы без претензий!
Энжи подходит к придурку, за волосы запрокидывает ему голову и, глядя в глаза, шипит:
— Передай этому уроду, еще раз попадется мне на глаза – убью или посажу нафиг.
Задерживаюсь возле бармена, чтобы заплатить за пиво. Странно он как-то на меня смотрит.
На этаже Энжи топает в туалетную комнату. По звуку пытаюсь определить вес ее башмаков и снова невольно вздрагиваю, хотя почему-то и улыбаюсь. Дэн занят за компом. Я сажусь в кресло и надеваю шлем.
***
Охота на кроликов перешла в разряд развлечения. Пиво, похоже, не слабо повлияло на мою реакцию и скорость. Забив рюкзак под завязку шкурами не хуже обычной, просто выбросив при этом гораздо больший ворох испорченных, я поднялся и замер. Похоже кролики громко вопили о возмездии. И оно их услышало.
«Матерый секач. Уровень 8, Жизнь 600, Атака 50.»
Я просто стою, понимая, что шансов у меня нет. Черная торпеда на гигантской скорости врезается в меня, отшвыривает с дороги и, почти не снизив скорости, пробегает до конца поляны. Кажется, я ору. Это действительно очень больно. Через разрастающуюся в голове одновременно с болью тьму слышу нарастающий грохот. На какую-то секунду сознание гаснет. Когда я опять осознаю себя, чувствую над собой тяжелое дыхание. Готовлюсь к новой вспышке боли. Странно. В этот раз кабан лупит меня по щекам. Руками?
— Кабан еще живой, но почти на нуле. Добивай. — Голос вроде знаком, а вроде и нет.
— Сама. — Я реально стону. Собираюсь с силами, добавляю. — Меня тоже.
— Обойдешься.
Боль вроде понемногу стихает. В двух метрах от меня слабо хрипит дымящаяся кабанья туша, больше похожая сейчас на подушечку для булавок.
— Режь давай, а то он от огня окочурится.