Рай широко улыбается, и его глаза превращаются в небольшие голубые треугольники.
— Он стоял весь из себя «итак, детка», когда внезапно начал качаться и крутить головой по сторонам с таким странным выражением лица…
В этот момент все корчат рожицы: губы сжаты, ноздри раздуваются, как будто что-то унюхали и, глядя на это, Стелла смеется. Все смеются. Только я кривлюсь, вспоминая.
Рай все еще хохочет, когда говорит:
— И мы такие типа: «Какого хера это было, чувак?» Но Джакс делает вид, что ничего не произошло и снова пытается заговорить с ней.
— И снова начинает раскачиваться, — произносит Бренна, четко меня копируя.
— Гребаный ад, — бормочу я, до сих пор ощущая под кожей отголоски того давнего смущения.
— Так что произошло? — спрашивает Стелла, глядя то на меня, то на моих друзей.
Я не успеваю ответить. Уип опережает меня.
— Он в последний раз открывает рот, чтобы заговорить, когда внезапно начинает плеваться и кашлять, и просто, на хрен, демонстрировать рвотные позывы.
Рай чуть не плачет от смеха.
— Репортерша отступает, выглядя на самом деле разочарованной тем, что снизошла до общения с этим чудилой, но спрашивает, в порядке ли он. — Рай вытирает глаза. — А Джакс говорит…
Мои друзья-предатели выкрикивают в один голос:
— Я… проглотил… насекомое.
Все смеются. Я тоже, пусть и с неохотой. Это был провал, но смешной.
— Гребаный комар достал меня. Преследовал все интервью.
Хихикая, Стелла кладет руку мне на плечо, на лице сияет улыбка, хотя ясно, что она изо всех сил старается держать себя в руках.
— Бедный малыш.
Все внутри согревается, внимание сосредотачивается на том месте, где она касается меня. Два часа назад я думал, что эта девушка больше не захочет меня видеть. Темные, манящие мысли засасывали в свой водоворот. Она выдернула меня обратно на свет.
Ужасно хочется наклониться и прижаться губами к ее губам. Затащить Стеллу в спальню и изучать топографию ее соблазнительного тела. Хочу, чтобы гости убрались отсюда к чертовой матери. Да, я многого хочу.