Она моргает, в удивлении приоткрывая губы.
— Ладно, ты хорош.
Я фыркаю.
— Как и сказал: я знаю тебя.
Ее щеки окрашиваются румянцем.
— Черт, уже предсказуема.
— Ни в коем разе. Ты удивляешь меня все время. От этого меня бросает в жар.
Стелла краснеет еще сильнее, но затем отмахивается от моей провальной попытки отвлечь и с новой решимостью дергает меня за рукав.
— Эти дети приезжают сюда каждые выходные и всегда остаются без денег.
— Потому что никакие. — Когда она бросает на меня взгляд, я поднимаю руку. — Да ладно, у тебя же есть уши. Они ужасные. И приукрашивать нет смысла.
— Я знаю, что они ужасны. Но ты-то нет.
— И что? Я должен подойти к ним и сказать: «Эй, можно позаимствовать твой инструмент и превзойти тебя своими профессиональными навыками?» — Я гримасничаю. — Я буду выглядеть как полный придурок.
Она крепко сжимает мое запястье, словно боится, что я сейчас развернусь и убегу. Не исключено. Я вполне на это способен. Однако меня умиляет, что Стелла думает, будто сможет удержать меня. Я просто закину ее на плечо и унесу с собой.
— Ладно, — сдается она, — возможно, идея дурацкая… не соглашайся пока. Выслушай меня.
— Не собирался говорить ни слова, — лгу я.
— Если ты подойдешь и предложишь им сыграть вместе или спеть пару песен, не известно же, как все пройдет.
— У меня есть предположения, — бормочу я, — и ни одного нормального.
— Но откуда тебе знать, — многозначительно замечает она. — В отличие от твоих концертов это не запланировано. Не безопасно. Ты пойдешь туда и будешь сам по себе, без поддержки.
Я наблюдаю за подростками. Они пытаются сыграть песню группы «Lincoln Park». Это больно слышать. Они знают, как играть, только не вместе. Ребята нуждаются в руководстве. И примерно паре лет практики.
— Я понятия не имею, каково быть легендой рока, — мягко начинает она. — Не представляю, под каким давлением ты находишься. Но точно знаю, что самый лучший опыт приобретается в небезопасных обстоятельствах.