Стелла внимательно смотрит на меня.
— Почему именно они?
— Моя мама очень редко слушала музыку, но любила «Битлз». Их песни напоминают мне о детстве и ее улыбке.
В стремлении поддержать меня, Стелла придвигается ближе.
— Ты никогда особенно не рассказывал о своей маме.
Я пожимаю плечами.
— Да особо нечего рассказывать. Я вырос, и ей не понравился мужчина, которым я стал. К тому же я понял, что мне эта женщина тоже не нравилась, поэтому… — снова пожимаю плечами, — теперь моя семья состоит из выбранных мною людей. И меня это устраивает.
Стелла медленно кивает.
— А «Нирвана»?
Я слабо улыбаюсь.
— Курт — мой идол. К тому времени, как я открыл для себя «Нирвану», он умер, но я все равно чувствую свою связь с ним.
— У вас много общего, — мягко подтверждает она.
С тем лишь исключением, что, в отличие от него, я выжил. Сжимаю гриф гитары достаточно сильно, чтобы почувствовать, как он впивается в кожу.
Стелла целует мой бицепс.
— Я имею в виду то, как вы оба любите музыку и выглядите, словно вам наплевать на общественное мнение.
— Ну… — ухмыляюсь я, — и это тоже.
С решимостью во взгляде она распрямляет плечи.
— Тогда давай «Нирвану».
С болью осознаю, что ей хочется сейчас накричать на весь мир. Желание догнать мудака, зовущегося ее отцом, и втоптать его в тротуар, накрывает меня с новой силой. Однако Стелла нуждается во мне больше.
Я перебираю несколько аккордов. Сейчас гитара звучит идеально.