— Временами так и происходит.
— Кстати, что побудило тебя попробовать? — спрашиваю я, больше не в состоянии молчать. Мой голос, кажется, застал их обоих врасплох, словно они забыли обо мне.
Стелла выпрямляется, морща курносый носик. Она колеблется.
— Песня? — спрашиваю я. — Некий музыкант, которым ты восхищалась?
Например, я? Можно же надеяться.
— Ты будешь смеяться, — отвечает она и смотрит на меня так, будто я вот-вот наброшусь.
— Я не собираюсь смеяться. — Почесываю щетину на подбородке. — Ладно, возможно.
Когда Стелла не отвечает, вмешивается Сэм.
— Здесь никто не судит музыкальные вкусы.
— Джакс судит, — произносит она с некоторым раздражением.
Странно слышать от нее мое сценическое имя. Хотя на данный момент я не могу назвать его полностью сценическим. Я слышу имя Джон только когда один из парней или Бренна злятся на меня. Я так долго был Джаксом, что имя Джон едва ли теперь мое. Но по причинам, которые я не до конца понимаю, предпочитаю из ее уст слышать именно его.
— Джакс, должно быть, сноб, — говорит Сэм, врываясь в мои мысли. — Он англичанин.
— Это знак отличия, — ухмыляюсь я. — А теперь расскажи нам свои темные секреты, Стелла-Кнопка.
Я хочу их все. Какого черта? Почему? Почему мне вообще есть до этого дело?
Не видя то, как я озадаченно нахмурился, Стелла вздыхает.
— Ладно. Мне было шестнадцать, и с несколькими друзьями я пошла на повторное выступление «Pulp Fiction» в один из тех больших театров. — Я уже оживляюсь, на губах появляется улыбка, потому что знаю, что она собирается сказать. Ее румянец чертовски очарователен. — И там был гитарный отрывок, сыгранный…
— Диком Дейлом, — произносим мы с Сэмом в унисон.
— «Misirlou», — прижимаю я руку к сердцу, — блистательная классика.
Стелла, кажется, рада нашему одобрению. Хотя, честно говоря, упомяни она какую-нибудь дерьмовую мелодию, я не сказал бы ни слова. Сэм прав: здесь никто не судит.
— Просто он был настолько свободным и быстрым, — говорит она. — Я хотела почувствовать эту свободу.