Кости на запястье резко выделяются на фоне тонкой кожи, когда она тянется к кнопке вызова лифта.
— Мы с мужем — упокой господь его душу — были женаты сорок лет. Нам пришлось выучить этот урок при тяжелых обстоятельствах. Прощайте друг другу мелкие промахи. Не теряйте из-за гордости чего-то важного.
Она слегка шмыгает носом, и я не могу не подумать, что женщина немного сгущает краски.
— Простите меня, миссис Голдман, но как часто вы играете роль сводницы?
Она замирает и бросает на меня уничижительный взгляд. А потом улыбка медленно расплывается на ее лице.
— Из-за этого я пользуюсь дурной славой.
— Вы очень хорошая, — заверяю, тоже улыбаясь.
— Так и есть. — Выражение ее лица смягчается. — Он одинок, мисс Грей. Хотя никогда в этом не признавался. И он один из лучших мужчин, которых мне посчастливилось встретить.
Веселье, которое я ощущала, испаряется, оставляя тяжесть в груди.
— Думаю, мы оба, наверное, слегка облажались, чтобы продолжать общение прямо сейчас.
Лифт звенит, а она негромко фыркает.
— Мы все облажались. Именно это я пыталась вам сказать. Вы идете?
— Нет. — Я делаю шаг назад. — Я отправляюсь полетать.
— Ты летаешь на самолетах? — Ее глаза загораются. — Удивительно.
— На маленьких.
Большие самолеты, честно говоря, скучны. С таким же успехом я могла бы ездить на городском автобусе с крыльями. Хэнк называет меня снобом, поэтому я научилась держать язык за зубами. Кроме того, я не особенно люблю говорить с людьми о своем хобби. Это слишком личное и приводит к неизбежным вопросам, как долго я летаю и что же меня в это втянуло.
Сожалея, что открыла рот, обнаруживаю себя продвигающейся к двери.
— Не так легко выбраться в Лонг-Айленд, но я стараюсь ездить, когда могу.
Миссис Голдман мило мне улыбается. Слишком мило, что свидетельствует о том, что я проделала хорошую работу, скрывая собственную неловкость. Обычно я специалист притворяться, что все хорошо.
— Тогда не буду вас задерживать, — говорит она. — Хорошего полета. Но вам бы стоило захватить куртку. Весенняя погода переменчива.