Чемоданов так и не позвонил. Пропал.
Странный этот Чемоданов, и это мягко говоря. Но под Новый год можно бы было и помириться. Или хотя бы попробовать. Но, кажется, он так ничего и не понял… Не понял, на что Катя обиделась. Ну да, у мужиков другая организация. Но сама она не позвонит, это точно.
Катя вспоминала тот день, когда они поругались. Вернее, когда она обиделась, потому что поругаться с непробиваемым Чемодановым было невозможно.
Обсуждали предстоящий Новый год. Катя что-то лепетала по поводу закусок и горячего, Чемоданов был серьезен и сосредоточен – копался в розетке.
– Вадим! – она наконец не выдержала. – Ну что ты все «угу» да «угу»! Ты вообще меня слышишь?
И снова «угу», которое Катю взбесило.
– И да, – сказала она, – с нами на Новый год будет мама! Это вопрос решенный и обжалованию не подлежит! Ты меня слышишь?
Наконец Чемоданов повернулся к Кате.
– Я тебя слышу, – спокойно ответил он. – Но мы будем вдвоем. В этот Новый год мы будем одни, Катерина. Надеюсь, и ты меня слышишь. А что касается «решенный и обжалованию не подлежит»… Так вот, моя милая. Все решения, касающиеся нас, принимаются вместе.
Взбешенная Катя его перебила:
– Ах вот как! В общем, полная свобода действий и личности! Никакой дискриминации, никакого сексизма! Ну надо же – вместе! Какая прелесть! А ты не слишком ли много берешь на себя? – Катя задыхалась от злости и гнева. – Ты, Чемоданов, забыл – ты уже не товарищ майор! И из доблестной Российской армии уволился лет восемь назад – я не ошиблась? И я тебе не солдат в казарме: «Сесть, встать!» Я взрослая и самостоятельная женщина! И ты, Чемоданов… – Катя закашлялась.
– Водички? – заботливо спросил Чемоданов.
– Да пошел ты! – хрипло крикнула она и, схватив куртку и сумку, выскочила за дверь.
Только в машине увидела, что выскочила в домашних тапочках. Смешных, теплых войлочных тапках, расшитых божьими коровками.
Она завела машину и рванула вперед.
Сорвалась, нервы. Конец года, усталость. Утомительная и раздражающая неопределенность. Его мертвецкое, нечеловеческое спокойствие. Она неправа, но признавать это не собиралась. Чемоданов не мальчик, а зрелый мужчина, прошедший через смерть близких, войну и одиночество. Потерявший во многое веру. С ним так нельзя. Но и она не железная. Уж извините.
Похоже, надо привыкать к новому статусу – «не в отношениях». Смешно…
О Чемоданове деликатная мама не спрашивала, но Катя видела, что очень хотела.
В какой-то момент не выдержала и все же спросила, деликатно, осторожно и отвлеченно, так, между прочим:
– А ты, Катюша, где будешь на праздники? В компании или с Веркой? За городом или в Москве?