– Я не могу пойти куда-то в свой день рождения с первым встречным парнем, – объясняю я тихим голосом.
– Я не какой-то первый встречный парень, как ты выразилась. Мы уже знакомы некоторое время, – говорит он, будто его желание куда-то меня пригласить совершенно логично.
– И ты с первого же дня ужасно со мной обращался, – напоминаю я.
– Но вот ты сидишь и обедаешь со мной в ресторане. – Улыбка не сходит с его лица, и мне хочется стереть ее пощечиной.
Или поцелуем.
Ну ладно, скорее поцелуем.
Я прокашливаюсь и решаю хоть раз в жизни проявить смелость.
– Теперь я тебе нравлюсь, Крю? Или ты решил надо мной подшутить? Где-то за углом прячется Эзра и снимает нас на камеру? А может, Малкольм. Мне кажется, он сильнее меня недолюбливает.
Его лицо вспыхивает от злости, глаза горят.
– Никто не снимает нас тайком. Не надо ставить меня на один уровень с Ларсеном.
– Я и не ставлю, просто… – Мой голос стихает, и я ненадолго отворачиваюсь к окну. – Не знаю, стоит ли доверять твоим мотивам.
Я предельно честна и откровенна. С Крю приятно проводить время, но вместе с тем…
Страшно.
По многим причинам. И плохим, и хорошим.
Вновь взглянув на Крю, вижу, что он наблюдает за мной с серьезным выражением лица. Молчит так долго, что я начинаю неловко ерзать на стуле.
– Ты должна мне доверять, – наконец выдает он. – Ты мне нравишься, Пташка. И я не бегаю субботним утром по художественным галереям за случайными девушками. Это не в моем стиле.
Я опускаю голову, не в силах сдержать улыбку. Тысяча бабочек начинает порхать в животе, и от их трепещущих крылышек у меня кружится голова.
– У меня к тебе вопрос, – произносит Крю, когда я отправляю в рот последний кусочек картошки.
Прекращаю жевать и, проглотив, отвечаю:
– Когда ты с этого начинаешь, в итоге всегда затрагиваешь неловкую для меня тему.