Парадокс Атласа

– Может, ты и способен преодолеть законы физики, Тристан, а с помощью Вароны, тебе, возможно, удалось бы победить законы природы, но…

Каллум подошел ближе, глядя, как Тристан пытается сдерживать нарастающий гнев.

– Тебе ни за что не победить природу Роудс, – победоносно заявил он. – Это, друг мой, и есть – как я твержу тебе вот уже почти два года, – проблема проблем.

Тристан понимал, что Каллум прав, этот вкус практически ощущался во рту: уныние, гнет ужаса. Тристан не отрывался от странички с поразительными вычислениями Каллума, хотя смотреть столько времени там было не на что.

Ах, этот восхитительный вкус увядающей надежды.

Решение одно, альтернативы нет. Ради возвращения сквозь время и пространство Либби придется поставить себя выше других. Выше всего. Найти в себе силы задвинуть подальше моральные принципы и сказать: «В жопу все, я важнее».

А это в принципе невозможно. Комедия ошибок в чистейшем виде. Вот кого Тристан предпочел Каллуму! Пусть теперь страдает – по крайней мере, Каллум на это очень надеялся где-то в мрачных глубинах души, которой у него будто бы не было. Пусть мучается всю оставшуюся жизнь, а нет – ну и ладно, Каллум найдет чем увлечься. Он же, в конце концов, намного умнее, чем о нем думают. Пробухав целый год, он пришел к неизбежному выводу: все это не имеет по большому счету значения, ведь нет злого умысла. Нет главного гада. Атлас Блэйкли, может, и желал Каллуму смерти, но злодеем это его не делало. Тристан, может, и предал, но и он злодеем не становился. Таков уж мир. Ты доверяешь людям, любишь их, уделяешь им время, делишься с ними сокровенными мыслями и надеждами. Они либо принимают все это и берегут, либо отвергают. В итоге ты ни за что не отвечаешь. Просто так получилось. Ты был обречен на разочарование, твое сердце не могло не разбиться.

Вот к какому заключению пришел Каллум, и оно ему не понравилось. Он принял его, осознал, но ему было все равно.

Однако напоследок еще хотелось помозолить всем глаза.

Так что вот.

– Я ни на что не претендую, – сдержав улыбку, сообщил Тристану Каллум. Бедняжка Тристан так и стоял, упершись в листок с вычислениями, и не видел еле скрываемого восторга на лице Каллума, когда тот приготовился нанести самый упоительный и идеальный удар. – Вижу, ты знаешь, что я прав. Как в этом, – сказал он, щелкнув пальцем по листку бумаги, – так и насчет Роудс. А еще я знаю, что ты придешь к удобным тебе выводам, и тут уже не мне решать.

– Тогда зачем было это делать? – спросил Тристан скрипучим от презрения или же от горечи голосом. А может, так он говорил от грусти, но что Каллум мог с этим поделать?

– Просто я обещал, – холодно ответил он. – В день, когда мы проходили обряд посвящения, кое-кто взял с меня слово. Вот я его и сдержал.

Оказалось не так уж и трудно. С некоторыми решениями Каллум мог жить. Ему было плевать на мир или на то, что Атлас Блэйкли создает новый. Да пусть хоть целую вселенную создаст, хрен бы с ним. Хрен со всем. Ну, не забавная ли ирония? Атлас Блэйкли хотел создать новый мир, потому что сам он – маг и бюрократ в глубокой депрессии, которому ни до чего нет дела.

Право слово, Каллум прекрасно справлялся со своим горем.

– Я все равно хочу вернуть ее. – Тристан наконец поднял взгляд, в котором – боженьки, как утомительно! – пылал огонь решимости.

– Вероятно, – мягко сказал Каллум.

– Мы изменились, – твердо заявил Тристан. – Все мы. Потому что оказались тут, вошли в эти двери, читали эти книги.

– Да уж, воистину волшебный жизненный опыт, – вкрадчиво согласился Каллум.

– Смейся, смейся. Мы – не те жертвы слабостей, которыми ты нас столь очевидно считаешь.