– Парису и Роудс точно не тронул бы, да? Значит, ты не убил бы вообще никого.
Пока она пыталась сообразить, откуда возникло это разочарование, Нико принялся защищаться.
– К чему ты клонишь? – раздраженно спросил он. Взбесился, но не потому, что сам об этом прежде не думал, а потому, что признался в том, чего никому не хотел говорить.
– Да так, – уклончиво ответила Рэйна, – размышляла, что ты вообще здесь забыл.
Нико вытаращился на нее:
– И… все?! Ты столько месяцев со мной не разговаривала, и это – все? Спрашиваешь, какого хрена я вообще существую?
– Не в существовании дело, – теряя терпение, уточнила Рэйна. – А в том, зачем ты… здесь. Гипотетически ты должен быть способен кого-то убить.
Нико нахмурился.
– Да и…
– Но это не просто теория или твое желание. Это было реальное требование.
– И что? – Он недовольно скрестил руки на груди. – Ты почти целый год вела себя до фига странно, а теперь злишься из-за того, что я тебя не убил бы?
Да.
– Возможно.
– Что… – Нико сделал вдох, выдохнул.
– А еще ты никого не убил бы, чтобы спасти меня.
– Послушай, – вскинулся Нико, – если бы Нова с ножом пришел по твою душу, я бы точно в стороне не остался…
– Ну да, ну да, – отозвалась Рэйна, и лицо Нико превратилось в маску, которая на самом деле раскрывала его подлинную суть. Он надулся, как ребенок.
И внезапно показался Рэйне очень юным.
– Ладно, какого хрена? – зло спросил Нико и тут же саркастично хмыкнул: – Можно подумать, ты стала бы меня спасать. Тебе же нет дела, жив я или мертв.
В груди остро екнуло, и Рэйна испугалась, что это в ней заговорила сентиментальность. Впрочем, чувство быстро прошло. Умерло. Утонуло. Рэйна подавила его из милосердия. Потому что признание было недопустимо и обошлось бы ей слишком дорого. «Нет, Нико, – могла бы сказать Рэйна, – я бы уничтожила любого, кто даже мельком подумал бы причинить тебе вред. Вот такой вот я друг, хотя в жизни не думала для кого-то им становиться.