— Он меня развоплотит, — забеспокоился Епифан-Зубатов.
— За это не переживай, мы сделаем так…
Но договорить я не успел — в дверь постучали. Причём требовательно, громко.
— Это Клара, — не удержался от ехидства Енох, который уже слетал в разведку.
— Что делать? — всполошился Епифан-Зубатов, — она не должна меня здесь видеть.
— Под кровать! — велел я и открыл дверь.
На пороге стояла Клара и взгляд у неё был недобрый:
— Капустин, ты не забыл, я надеюсь? — зло процедила она прямо с порога, — две недели скоро истекут…
*Евангелие от Матфея, глава 5.
Глава 15
— Еще две недели не прошло, — ответил я Кларе. Ответил очень спокойно, практически ровным тоном. Это её выбесило ещё больше, и тут я окончательно понял, что с нею нужно что-то решать.
— Но ты вообще ничего не делаешь! — зло прошипела она, — я же вижу! И Зубатов постоянно вокруг Шарлотты увивается! А должен увиваться вокруг меня! В общем, Капустин, хочешь жить спокойно — сделай то, что я тебе говорю. Иначе…
Она нервно хохотнула и вышла из комнаты, изо всей дури хлопнув дверью. Висящая на стене черно-белая картинка в двумя жирными ангелочками с кроваво-алыми ртами, отвалилась и упала на пол.
— Генка, она опасна! — заявил Енох. — Она ненормальная! Бешеная!
— Знаю, — еле слышно буркнул я (Клара ведь такая, что может и подслушивать).
— Слушай, Генка, — сказал Епифан-Зубатов и вылез из-под кровати, — я вот что думаю…
И тут меня накрыло. В глазах потемнело и что там было дальше — не помню.
В себя приходил медленно, сознание толчками возвращалось, периодически бросая меня в омут боли. Болело, жгло, трясло меня так, что некоторое время я словно балансировал в вязком киселе из боли и страданий. Поэтому я далеко не сразу обратил внимание на шёпот:
— Но он потерял много крови… — судя по возмущению — явно Моня.
— Почему ты не сказал сразу? — сварливо шикнул второй. Это был Енох.