Ты должна была знать

Грейс бессильно прислонилась к стенке лифта и закрыла глаза. Как далеко зайдет ситуация, оставалось только гадать. Главное – как-то пережить сегодняшний день, и завтрашний тоже. А потом? Когда это все закончится и Грейс снова сможет вернуться к нормальной жизни? Однако уже сейчас Грейс понимала, что прежняя жизнь с Джонатаном утекает, как песок сквозь пальцы. Все происходило так быстро, ведь завертелась эта история только в среду, когда стало известно об убийстве Малаги. Нет, не в среду, а в понедельник, когда Джонатан уехал. В тот же день убили Малагу, но об этом Грейс сейчас думать не собиралась. Впрочем, на самом деле началось все гораздо раньше. Вопрос в том, сколько лет это уже тянется?

Но решение таких важных проблем Грейс сочла за лучшее перенести на другой день. Лифт остановился на ее этаже, и, когда двери раздвинулись, Грейс увидела на входе в свою квартиру специальную ленту, которую полиция использует, чтобы огораживать места, куда нельзя заходить посторонним. Грейс с грустью почувствовала, что ей нет до этого никакого дела, ведь эта квартира практически перестала быть ее домом.

Сколько раз Грейс приходилось вылетать из родного гнезда? Сначала уехала учиться в колледж. Потом вышла замуж. Когда умерла мама, снова вернулась в эту квартиру, на этот раз вместе с семьей. Конечно, в нынешнем виде это место сильно отличалось от того, которое Грейс помнила с детства. Но здесь она училась ползать, затем ходить, затем бегать. Играла в прятки с друзьями, училась готовить и целоваться, усердно сидела над учебниками, чтобы получать пятерки по всем предметам… Что бы ни происходило, эти комнаты и коридоры всегда оставались для Грейс домом, и она считала, что прекраснее места нет. Грейс не припоминала, чтобы у нее хоть раз возникало желание перебраться в более просторную квартиру. Ее не привлекали ни более престижные адреса, ни красивые виды из окон. Это было ее место, и менять в нем ничего не требовалось: оно нравилось Грейс точно таким, какое есть.

Когда отец встретил Еву, они с Джонатаном снимали квартиру в уродливом послевоенном доме на Первой авеню. Ева же много лет проживала в восьмикомнатных апартаментах с высокими потолками на Семьдесят третьей улице и не имела ни малейшего желания переезжать. Когда отец предложил Грейс с Джонатаном принять почетный титул новых хозяев семейного гнезда – предложил самым небрежным тоном, за обедом, – Грейс пришла домой и расплакалась от радости. Ведь иначе Грейс просто не смогла бы обеспечить Генри того нью-йоркского детства, которое так мечтала дать сыну. Они с Джонатаном не работали на Уолл-стрит и не являлись гордыми обладателями хедж-фондов. Если бы не эта уникальная возможность, они втроем так и жили бы в белой кирпичной коробке, пока Генри не уехал бы учиться в колледж.

Но теперь на двери квартиры красовалось официальное предупреждение Нью-Йоркского полицейского управления. Сама дверь была чуть приоткрыта, и через эту щель доносились голоса и звуки деловитых шагов по паркетному полу. Время от времени в проеме мелькала белая форма. Грейс чувствовала себя гостьей, опоздавшей к началу вечеринки – правда, вечеринка была довольно мрачная. Грейс даже захотелось постучаться в собственную дверь, однако она удержалась от этого желания.

– Сюда нельзя, – мимоходом бросила какая-то женщина, не успела Грейс ступить на порог.

– Да?.. – растерянно переспросила она. У Грейс не оставалось сил спорить, бороться, отстаивать свои права. Но и уходить тоже не хотелось. Куда ей идти?

– Вы кто? – поинтересовалась та же женщина. Глупый вопрос. Неужели и так не понятно?

– Я здесь живу, – ответила Грейс.

– Документы с собой?

Грейс отыскала водительские права. Женщина принялась разглядывать документ. По званию, кажется, офицер, крепкого телосложения, очень бледная. Волосы были крайне неудачно выкрашены в цвет, который никому не может быть к лицу, однако Грейс нисколько не сочувствовала ей из-за такого неудачного выбора краски.

– Ждите здесь, – велела женщина и оставила хозяйку стоять на собственном пороге, а сама зашагала по коридору в спальню Грейс.

Между тем из комнаты Генри вышли двое мужчин в белых комбинезонах, обошли Грейс и преспокойно направились в столовую. Оба ни слова не сказали – ни ей, ни друг другу. Грейс чуть подалась вперед и, глядя поверх их плеч, увидела угол незнакомого переносного стола. Грейс не велели сходить с места, однако ей в любом случае не хотелось этого делать. С одной стороны, Грейс рассматривала это распоряжение как брошенный ей вызов. А с другой, чем больше она видела, тем меньше ей хотелось вникать в происходящее.

Вскоре к Грейс вышел Мендоса и вернул ей права.

– Боюсь, мы тут задержимся еще на некоторое время, – не здороваясь, сообщил он.

Грейс кивнула:

– Можно увидеть ордер?

– Можно.

Мендоса отправил женщину-офицера в гостиную, и та вернулась с более пространной версией документа, прикрепленного к входной двери в качестве предупреждения.

– Мне надо его прочесть, – сказала Грейс. Прозвучало нелепо. Но Мендоса проявил сочувствие и даже не улыбнулся.