Джейк должен был признать, что в такой формулировке девиз «Каждый может быть писателем» выглядит вполне разумным.
В каких-то отношениях этот новый рабочий формат оказался намного приятнее. Конечно, Джейк не меньше прежнего поражался нездоровым амбициям своих клиентов, и дистанция между кажущимся и действительным качеством присылаемых ему рассказов, романов и мемуаров (а также, к его полной неожиданности, стихов) была все так же велика. Но честный, откровенный обмен низменных денег на услуги и ясность отношений между Джейком и всеми этими людьми, посещавшими его веб-сайт (кого-то из них приводили клиенты, которым он успел «помочь»), несла в себе после стольких лет ложного
Но даже с подработкой виртуальным консультантом, помимо виртуального преподавания писательского мастерства для Рипли, жизнь в Нью-Йорке оказалась Джейку не по карману. Поэтому, когда одна его клиентка из Баффало, писавшая рассказы, упомянула, что побывала в
Джейк, разумеется, был ветераном традиционных арт-резиденций, предоставлявших всестороннюю поддержку и санаторные условия серьезным художникам. Когда-то, в благословенные дни, после издания «Изобретения чуда», он получил приглашение из Яддо[10], а позже слетал в Вайоминг и провел пару прекрасных недель в Юкросс-центре[11]. Бывал он и в Творческом центре искусств Виргиния[12], и в Рагдейле[13], и пусть Рагдейл (он побывал там через год после издания «Ревербераций») ознаменовал конец его светлой полосы, Джейк не преминул указать его в своем резюме и у себя на сайте, наряду с остальными августейшими учреждениями, из чистого бахвальства. Надо заметить, что ни в одном из этих городков с Джейка не взяли ни цента, поэтому ему пришлось как следует вчитаться в описание Творческого центра «Адлон», чтобы понять, чем это новое учреждение отличается от известных ему: в этом доме отдыха, могущем поспорить с прославленными красотами Яддо или Макдауэлла[14], художники – не только элита художественного мира и
Джейк рассмотрел фотографии почтенного белого отеля внушительных размеров, построенного в 1890-х и слегка кренившегося (или так только казалось на фотографиях?). «Адлон» был одним из нескольких крупных отелей, оставшихся в Шэрон-Спрингс, в прошлом курортного городка с серными источниками и викторианскими коттеджами. Городок Шэрон-Спрингс располагался чуть юго-западнее своего знаменитого собрата, Саратога-Спрингс[15], но и в лучшие времена не мог конкурировать с ним, а уж нынче – тем более. В начале двадцатого века Шэрон-Спрингс начал приходить в упадок, а к 1950-м полдюжины из его отелей были в аварийном состоянии, снесены, закрыты или просто чахли по мере того, как их давние постояльцы охладевали к летним развлечениям или умирали. Но затем владельцам «Адлона» пришло на ум отвратить или хотя бы оттянуть неизбежное, перепрофилировав отель под творческий центр. Было похоже, что писатели облюбовали его с 2012 года и платили за мир и покой, чистые номера и студии, а также завтраки и обеды за общим столом (плюс ланчи, доставляемые в простецких плетеных корзинах и заботливо оставляемые у двери, дабы не получилось как с «Кубла-ханом»[16]). Писатели приезжали, когда хотели, проводили время, как хотели, общались с коллегами, если хотели, и уезжали, когда хотели.
В общем и целом, это мало чем отличалось от… курортного отеля.
Джейк навел курсор на меню веб-сайта, открыл вкладку «Перспективы» и неожиданно для себя стал читать описание вакансии координатора досуговой программы, намеченной на начало января. О зарплате не было ни слова. Джейк загуглил городок, чтобы выяснить, какой общественный транспорт ходит туда из Нью-Йорка. Никакой. Тем не менее, это была работа.
Ему действительно нужна была работа.
Неделю спустя он сел в поезд и поехал в Хадсон на встречу с молодым дельцом – ровно на шесть лет моложе Джейка, но уже вытянувшим свой счастливый билет – из семьи, владевшей «Адлоном» третье поколение. По итогам встречи в кофейне на фешенебельной Уоррен-стрит, невзирая на отсутствие у Джейка нужного опыта, он был принят.
– Мне нравится, что наших гостей будет встречать успешный писатель, – сказал ему новый работодатель. – Пусть видят, к чему надо стремиться.
Джейк предпочел оставить это многозначительное высказывание без замечаний.
В любом случае, это было временным решением. Никто по доброй воле не покидал Нью-Йорк в пользу городишка у черта на рогах, во всяком случае, не имея планов вернуться. Что до планов Джейка, они включали оплату жилья в
Правда, его текущий роман давно растекся, а нового не было и в проекте.
Зато у Джейка была новая работа, сочетавшая в себе обязанности члена приемной комиссии, администратора-распорядителя и диспетчера, но, как бы грозно это ни звучало, он справлялся без особого труда. Главное, что его напрягало, это необходимость физически присутствовать в «Адлоне» в течение дня (а по выходным быть доступным по телефону круглые сутки), но в остальном работа была не пыльной, и Джейк напоминал себе, что он везунчик. Он вел скромную жизнь и откладывал деньги. Он все так же вращался в литературной и писательской среде, хотя и дальше, чем когда бы то ни было, от своих писательских амбиций. Он все так же имел возможность (которой пренебрегал) работать над своими романами, а между делом продолжал опекать и наставлять других писателей – начинающих, непризнанных, даже писателей вроде него самого, переживающих что-то вроде промежуточного кризиса. Как он однажды заметил в пенобетонной переговорной в кампусе Рипли (насколько он был в курсе, теперь корпус Ричарда Пенга арендовала компания, занимавшаяся организацией корпоративных семинаров и конференций), писатели всегда помогают друг другу.
В тот конкретный день в «Адлоне» размещались шестеро
Другими словами, его ожидал типичный день, такой, о котором потом можно будет сказать: ничто не предвещало.
Глава шестая
Этот кошмар
Вскоре после ланча (точнее, после того как корзины с ланчем были оставлены у номеров писателей) к Джейку явился здоровяк из Калифорнии. Ему было под тридцать лет, предплечья покрывали татуировки, а со лба свисала густая прядь, которую он то и дело зачесывал назад. Распахнув без стука дверь в кабинет Джейка, он поставил на стол перед ним корзину.
– В общем, это дерьмо.