Перед падением

— Если они что? — спросил Киплинг после большой паузы — из-за выпитого шотландского виски он соображал медленнее, чем обычно.

Гувер выразительно поднял брови.

— Эти парни? — изумился Киплинг. — Ты что? Они же от Джилли.

— Ну и что? Черт возьми, Бен, любого можно взять за глотку.

— «Взять за глотку?» Это же не кино, не какой-нибудь «Заговор “Параллакс”»…

Гувер смял мокрые бумажные полотенца в комок и присел, сжав его в ладонях, словно баскетболист — мяч.

— У нас серьезные проблемы, Бен. Это все, что я хочу сказать. Чертовски серьезные…

— Я знаю.

— Мы должны что-то сделать. Ты не можешь просто…

— Я и не собираюсь. Успокойся, не будь девчонкой.

Киплинг подошел к двери туалета и распахнул ее. У него за спиной Гувер бросил мокрый бумажный комок в корзину для мусора и попал в цель, не коснувшись краев урны.

— Мастерство не пропьешь, — с гордостью произнес он.

Подойдя к столу, Киплинг убедился, что Табита продолжает добросовестно выполнять свою работу — щедро наливать гостям выпивку и рассказывать выдуманные истории о том, как она занималась оральным сексом во время обучения в колледже. Гостей, двух топ-менеджеров швейцарского инвестиционного банка, рекомендовал Билл Джиллиан, старший партнер юридической фирмы, занимающейся сопровождением всех сделок Киплинга и Гувера. Среда, 14:30. Киплинг и Гувер с гостями сидели в ресторане с полудня, поглощая элитный шотландский виски и заедая его пятидесятидолларовыми стейками. «Сопреззи», где они проводили время, принадлежал к той категории заведений, куда мужчины в дорогих костюмах ходят жаловаться друг другу на жизнь. Совокупное состояние собравшейся компании из пяти человек составляло почти миллиард долларов. Киплинг «стоил» триста миллионов долларов. Большая часть этих денег вложена в ценные бумаги и недвижимость, но у Бена имелись также офшорные счета — его резерв на черный день. Эти деньги правительству США не найти.

К пятидесяти годам Бен превратился в человека, который может небрежно сказать: «Давайте в эти выходные покатаемся на яхте». Кухня в его жилище вполне могла бы заменить кухню «Ле Сирк», если бы в знаменитом ресторане внезапно отключилось электричество. В ней установлена восьмиконфорочная плита-печь «Викинг» с грилем и огромным рашпером. По утрам, когда он просыпается, на его прикроватной тумбочке уже стоит поднос с шестью небольшими бейглами с луком, стаканом апельсинового сока и свежими номерами четырех газет — «Файнэншл таймс», «Уолл-стрит джорнэл», «Пост» и «Дэйли ньюс». Открыть холодильник в доме Киплинга — все равно что остановиться у прилавка фермерского рынка. Сара настаивает, чтобы они употребляли в пищу исключительно натуральные продукты. В винном шкафу на льду всегда лежат пятнадцать бутылок шампанского на случай, если в доме неожиданно придется проводить торжества, посвященные встрече Нового года. Платяной шкаф Бена похож на шоу-рум модного дома «Прада». Гостю, переходящему из комнаты в комнату его громадного дома, может прийти в голову мысль, что хозяину посчастливилось найти волшебную лампу, в которой томился в заточении джинн. Теперь Бену достаточно потереть ее и произнести вслух какое-нибудь желание, и оно тут же исполняется. Например, стоит ему сказать: «Мне нужны новые носки» — и на следующий день где-нибудь в его доме неизвестно откуда появится дюжина новых пар носков. На самом же деле в роли домашнего джинна у Бена выступает сорокасемилетний управляющий по имени Майкл, который закончил Корнелльский университет и получил диплом специалиста в сфере гостиничного бизнеса. Он работает у Бена Киплинга уже семь лет — с тех пор, как Бен с семьей переехал в дом с десятью спальнями в Коннектикуте.

По телевизору, укрепленному над баром ресторана «Сопреззи», показывали нарезку из самых интересных моментов бейсбольного матча, который состоялся накануне вечером. Спортивные комментаторы взахлеб обсуждали детали игры Сальтамаччиа, побившего рекорд сезона. При этом они то и дело употребляли слово «неудержимый».

Бен знал, какими будут его дальнейшие действия. Сорок минут спустя он отправится в свой офис и уляжется на диван, чтобы протрезветь и избавиться от тяжести в желудке. Затем в шесть часов водитель отвезет его в Гринвич, где Сара снова его накормит — скорее всего, едой, заказанной в ресторане «Алессандрос». Хотя нет, черт побери, вспоминает Бен, ведь на сегодняшний вечер у них с Сарой запланирован обед в обществе родителей жениха их дочери, Дженни. Вот только где именно? Все должно быть записано в его календаре, причем наверняка красным цветом, как и уже дважды откладывавшийся визит в поликлинику для проведения назначенной врачом процедуры ирригоскопии.

Бен представил себе мистера и миссис Комсток. Он — весьма успешный дантист. Она — несколько вульгарного вида дама, слишком ярко красящая губы. Дженни будет сидеть рядом с Доном, возможно Роном, или как там зовут ее жениха. Держа его за руку, дочь станет рассказывать о том, что она с родителями каждое лето проводит на Мартас-Вайнъярд, не сознавая, насколько претенциозно это звучит. Затем наступит очередь Бена, и он поведает всем, как однажды, обсуждая со своим персональным тренером вопрос о подоходном налоге, сказал: «Вот что, Джерри, подожди, пока твое состояние перевалит за сто миллионов. Вот тогда и посмотрим, что ты запоешь, если правительство захочет содрать с тебя деньги в казну по двойному тарифу».

Почувствовав внезапный приступ усталости, Киплинг осел на стул и машинально взял со стола салфетку, хотя есть давно закончил. Он положил ее себе на колени и указал глазами официанту на свой стакан: «Еще одну порцию».

— Я как раз рассказывала Юргену о встрече, которая была у нас в Берлине, — сообщила Табита. — Помните того парня с усами, как у Джона Уотерса, который так разозлился, что снял с себя галстук и пытался задушить им Грега?

— За пятьдесят миллионов я, пожалуй, позволил бы ему такое сделать, — заметил Киплинг. — Однако в итоге оказалось, что этот тип банкрот.