– Ступайте и вы, – сказал Караваев, обращаясь к оставшимся людям. – Нечего вам тут делать… Обещаю, мы во всем разберемся сами. И доложим вам во всех подробностях. Не слушайте никаких крикунов. Дураки они, эти крикуны… На беззаконие вас подбивают. А сами прячутся за вашими спинами. Тот, кто за правду, – тот за спинами не прячется. Ну, расходитесь. И припрячьте куда подальше ваши ружья. Чтобы, значит, пропало у вас желание взять их в руки. Не для людей у вас ружья, а для зверя. Не приравнивайте человека к зверю.
– Ага! – раздался из толпы опять тот же самый голос. – Говорить-то ты мастер! А потом станешь отлавливать всех нас поодиночке! Бандеровцев, небось, не тронешь, а нас отправишь в кутузку!
– Дурак, – спокойно ответил Караваев невидимому голосу. – И не о чем мне с тобой, дураком, разговаривать.
И начальник милиции демонстративно отвернулся. Он не видел, что творилось у него за спиной, но знал, что убедил людей разойтись. Толпа стала редеть, люди понуро стали разбредаться. Никто не пошел в Каменку…
– Кажется, мы с тобой остались живы, – выдохнул Караваев, когда на дороге совсем никого не осталось. – Ну и ну! А я уж грешным делом подумал, что падем мы здесь с тобой бесславной смертью. Растерзают нас. Затопчут.
– Это да, – согласился Голубев. – Могли бы, что и говорить. Толпа – это страшное дело! Потому что безрассудная. Доводилось мне пару раз сталкиваться с таким безрассудством. Если захочешь, когда-нибудь расскажу…
– Наверно, не захочу, – покачал головой Караваев. – Лично мне хватило и одного раза. Сегодняшнего…
Они посмотрели друг на друга и рассмеялись.
– Ну что – победа? – спросил Караваев.
– Это вряд ли, – с сомнением ответил Голубев. – Уж слишком это было бы просто… Так не бывает. Крикуны-то никуда не делись. Да и старые вояки вряд ли все до единого успокоились. Михеич Михеичем, а ведь есть и другие. И у всякого своя собственная кутерьма в душе. Так что нам следует ожидать развития событий.
– Думаешь, будет еще один боевой поход на Каменку?
– Поход – это вряд ли. Наверно, наши вояки поменяют тактику после недавних событий на дороге и раскаяния Михеича.
– Это как так? – не понял Караваев.
– Знал бы как, то и тебе растолковал бы, – вздохнул Голубев. – Хотя… Тактика – дело не такое уж и мудреное. Не взяли врага приступом – возьмем в обход. Или подкопом. Или измором…
– Подкопом, измором… – проворчал Караваев. – Вот уж вляпались мы с тобой, так вляпались! Кто бы мог подумать!
– Ну, в какой-то мере все это логично, – сказал Голубев. – Эхо давней войны, что поделать! Покуда живы давние враги, будет звучать и эхо. Не так это просто – примириться с врагом. Даже если он бывший враг. Да и вообще, примириться с врагом, наверно, невозможно. Простить его – да, но примириться… Безусловно, это разные вещи.
– Спасибо, успокоил! – иронично сказал Караваев. – И что бы я делал без твоей философии! Ты лучше скажи, что мне делать дальше!
– То же, что и мне. – Голубев пожал плечами. – Охранять спокойствие в городе. И в первую очередь – в поселке Каменка.
– Ну, это понятно, – проворчал Караваев.
– А если понятно, то и не спрашивай. Я вот что думаю…