– Ну, что? – нетерпеливо спросил Крук. – Что там видно и слышно? Когда начнется сражение?
– Кажется, сражение отменяется, – ответил Остап и мрачно усмехнулся. – Не будет никакой войны…
– Это почему же? – Крук с недоумением уставился на Остапа.
– Те, кто шли нас бить, не дошли до поселка, – ответил Остап. – Повернули обратно…
– Почему? – Было заметно, что Круку такая новость не понравилась. – Как это так: шли и повернули обратно? По какой такой причине?
– Не знаю. – Остап пожал плечами. – Разное говорят… Говорят, будто им навстречу вышли начальник милиции и начальник КГБ и убедили их повернуть обратно.
– Вот как! – Крук нервно усмехнулся, то же самое сделал и Чорба. Лишь Василь и Михайло никаким видимым образом не отреагировали на новость. Это были два боевика, они не умели рассуждать, они умели лишь действовать – если им будет отдан приказ.
– Это еще не все, – сказал Остап. – Есть и другие новости. В поселке сейчас милиция. Много милиции. С оружием. Сказали, что пришли нас охранять. Вот так.
– Это называется – власть приняла меры, – сказал Чорба. – Чего и следовало ожидать. Мы почему-то посчитали, что в этом городе нет никакой власти. А она есть… В общем, ситуация меняется. И что мы будем делать? Что ты на это скажешь, Крук?
Крук не сказал ничего, зато сказал Остап:
– И еще одна новость… Все важные объекты в городе взяты под усиленную охрану. Шахты, вентиляторы, центр города…
– Откуда это известно? – спросил Крук.
– Вернулся с работы Евгений, старший сын. Он и сказал. Сейчас об этом говорят все в городе. Так что, по сути, никакая это не новость. Это вы здесь заперлись и ничего не знаете…
– Откуда же у них столько милиции? – удивленно спросил Чорба. – И в поселке милиция, и в городе, и на шахтах…
– Есть еще и дружинники, – ответил Остап. – Работяги. Они и охраняют. Но это еще хуже, чем милиция.
– И почему же? – недоуменно спросил Чорба.
– Милиция должна подчиняться законам, – сказал Остап. – Хочешь не хочешь, а должна. А работягам наплевать на законы. У них свои законы. И поступают они в случае чего по своим собственным законам. А народ здесь лихой. Крутой и бедовый… В случае чего они никого уговаривать не будут. Голову оторвут! И никто им ничего поперек не скажет.
– Вот как… – растерянно произнес Чорба. – Ну так что же нам теперь делать? А, Крук? Ты у нас стратег и мыслитель, вот и дай нам ответ.
Но у Крука, похоже, не было ответа. Во всяком случае такого, который он мог бы дать немедленно, без всяких размышлений. Он лишь зло щурился и кусал губы. В данный момент он был растерян, и на это обратили внимание все, кто присутствовал сейчас в комнате: и Чорба, и Остап, и даже Михайло с Василем.
Впрочем, растерянность Крука длилась недолго. Очень скоро он вновь стал самим собой – решительным, уверенным и, как это обычно за ним водилось, ироничным. Было похоже, что его осенила какая-то новая мысль.