— Я о том, что начинаю понимать противника, — ответил Алексей. — Все, что было раньше, сплошной обман и финты. Я чувствую, что вот-вот так крепко ухвачу противника, что не вырвется. Где-то я рядом с разгадкой. Почему он историк, а, Самохин? Почему не инженер, не пожарный, не баритон из областной филармонии? Что-то это должно означать. Иконы? Так иконы из тайника забрали, а он все равно со связным на встречу вышел? Он не знал, что мы следим за ним. Или знал? Почему не ушел вместе с иконами, если они были целью? Он мог уйти когда угодно, незачем было устраивать эту клоунаду с машиной.
…Зыков пришел в общежитие к школьникам, когда они уже вымылись после работы и собрались идти на ужин. Игорь Прокофьевич распоряжался громогласно, энергично жестикулируя. Требовал не мусорить и рабочие фуфайки повесить аккуратно, а не кое-как. Когда вошел Зыков, к нему сразу подлетели улыбающиеся Рита и Алевтина.
— Ой, здрасьте, товарищ старший лейтенант! А вы к нам, Алексей Алексеевич? Вы ужинать с нами не пойдете?
— Спасибо, девочки, — расплылся Алексей в довольной улыбке, все-таки приятно такое внимание. — А где Игорь Прокофьевич?
— Да здесь я, — отозвался учитель и пожал Зыкову руку. — Всем ужинать, ребята, всем ужинать! Ну, с чем пришел? Помощь нужна?
— Да, Игорь, нужна, но не ребятами, у вас и так работы хватает, спать, наверное, по вечерам после отбоя падают, не до шуток и шалостей.
— Неугомонные. С ног валятся, а разыгрывать друг друга горазды все равно, дети еще. Идем присядем. Расскажешь, с чем пришел?
— Да! Ты мне скажи как географ, много ли здесь в районе Новороссийска пещер?
— Много. Здесь много карстовых провалов. Даже знаменитое озеро Абрау поначалу считали карстовым провалом, заполненным родниковыми водами. Под землей много пустот.
— А как можно найти, по карте или по каким-то признакам можно определить, что в этой местности есть карстовые провалы и пещеры, а в этой их мало или нет совсем.
— Ну как ты определишь, — пожал плечами учитель. — Наверное, пока не провалишься или не увидишь своими глазами, то и не определить.
— Ты говорил, что вода растворяет мягкие породы, те, что могут растворяться в воде и вымываются. Так? Но это же значит, что должен быть ручей, маленькая речушка. Вода размывает и вытекает. Ей куда деваться? Такой признак может быть?
— Ну, не обязательно. Вода, размывая породы, может уходить в них, в подземные потоки, в грунтовые воды. Не обязательно они должны стекать на поверхность земли. Хотя наличие родников может о чем-то говорить. Значит, воды выходят на поверхность, им есть что размывать. Если говорить о поверхностных потоках, о ручьях. Ну, может, такой признак, как цвет воды. Известняк, тот делает воду мутной. Наличие железа в воде делает воду в ручье ржавого цвета. Я такие, кстати, видел… А что? Почему ты заговорил про провалы и пещеры?
— Если в горах есть такие места, то зачем рисковать и что-то прятать в городе? Например, если что-то нужно вывезти из города, его лучше перепрятать в пещерах, а уж потом без посторонних глаз переправить в другое место. Логично же?
— А что вывезти, что прячут? Оружие, винтовки снайперские?
— Нет, Игорь, винтовки тут уже роли не играют, они были временным явлением. Это был туман для наших глаз. Странные люди здесь это все замышляют и творят. Разведка у немцев работает четко и ясно. А тут как спектакль какой-то разыгрывают. Того и гляди выйдет человек в черном и давай заклинания читать и пасы руками делать. Мистика какая-то.
Утром, когда туман еще висел на скалах, Зыков, в свитере и брезентовой куртке с капюшоном, ушел в горы. В голове билась одна и та же мысль: ржавая вода, питьевая вода, чистая вода и ржавая вода, которую пить нельзя. Старик просил приносить ему не только еду, но и воду. Был там поток, через который Зыков перепрыгивал. Ржавый поток, он на камнях такой же след оставлял, и русло было ржавое. Монах там пить не мог. И там, где снайпер был, где они Гараева подловили и убили в спину, там тоже был такой след ржавой воды. И он тек от маленькой пещеры монаха, в которой тот прятал свои иконы, в ту сторону, откуда стрелял снайпер и ранил старика.
Они специально это сделали, они специально хотели, чтобы мы сюда нос не совали. Но если был снайпер, то как же мы не будем совать нос, мы просто обязаны местность там прочесать! И прочесали, правда, немного не там, но это не важно. Мы думали и поступали, как они и планировали. Мы думали, что раз снайпер здесь стрелял, раз он в этом месте засветился, то появляться ему тут больше не следует. Мы так решили, прочесали с пятое на десятое один кусок плато и ушли. По нашему мнению, тут диверсантам делать нечего, опасно им тут показываться. А они тут и сделали свое логово! Боевая группа колесила на украденных машинах, а потом пряталась в карстовых пещерах.
Алексей не пошел по открытой местности, хотя так было проще и быстрее. Он почти ползком и на четвереньках пробрался к пещере, в которой жил эти дни старик. Осмотрев ее еще раз внутри и не найдя ничего примечательного и важного, он ушел за скалы неподалеку. Ну, теперь точно можно сказать, что в пещере монаха он не пропустил ничего важного. Идем дальше. Зыков приложил к глазам бинокль и стал смотреть на скалы в том месте, откуда стрелял снайпер.
После примерно часа осмотра он нашел темный, с красноватым оттенком след русла ручья. Он вытекал из-под камней и уходил вниз, под землю. И там, где он исчезал, могло быть нужное место. Раз исчез ручей, значит, он размыл породы и ушел под землю. Там пещера, там ее нужно искать. Снайпер был выше и немного в стороне, а пещера среди скал, к ней на машине не подъедешь, в нее все, что нужно, таскают на руках. Вот почему они убили старика. Им надо, чтобы сюда перестали таскаться люди. Двух зайцев сразу. Искали иконы и убрали его с авансцены.