Она

– Не думаю. Насколько я знаю, нет.

– Я тебе гарантирую.

Я натягиваю свитер. Ищу свои туфли.

– Послушай, – вздыхает он, – скажи мне только, что ты больше не хочешь, и готово дело.

– Это немного сложнее. Но, в конце концов, я тебе так и говорю, Робер, я не хочу больше этой ситуации, этой лжи.

– Ты не ответила на мой вопрос.

– Прости. Я больше не хочу иметь сексуальных отношений с тобой. В этом был вопрос?

– Это слишком резко, Мишель. Я думаю, мне понадобится время на адаптацию.

– Нет, не может быть и речи. Это невозможно.

Я надела туфли, застегнула пальто, взяла сумку. –

Это как с курением, Робер, если не бросишь сразу, ничего не получится. Будь благоразумен. Мы старые друзья. Все будет хорошо.

Я дружески машу ему рукой на прощание и ухожу. Повязываю шарф на голову, поднимаю воротник пальто и бегу в чистом и ледяном утреннем воздухе к тихому бару, где мы встречаемся иногда с Анной, – туалет там идеальный, приглушенный свет, музыка Брайана Ино, ароматы типа «Птит Шери» или «Су ле Фигье», зеленые растения, в унитазах автоматический спуск, регулирующиеся струйки вместо туалетной бумаги, струя теплого воздуха при желании. Короче, мне нужно привести себя в порядок, причесаться. Я, однако, легко отделалась. Не знаю, как, каким чудом мне удалось выйти сухой из воды. Я уж думала, что придется ему уступить в последний раз, с учетом обстоятельств и прецедентов, но худшее не всегда происходит, к счастью. Мужчины под пятьдесят начинают стареть, реагируют уже не так быстро, переживают неприятные моменты колебаний, неуверенности, даже комплексов. Я осматриваю в зеркале мою грудь. В фас. В профиль.

Я забегаю в офис поцеловать Анну и пожурить ее, что оставила меня спать, – и оставила меня одну с Робером, я знаю, что это идиотизм, но во мне живет закомплексованная девушка, ты же знаешь, нет, даже эта девушка знает, что ничего не может случиться, но я ничего не могу поделать, даже после всех этих лет я не хочу просыпаться в квартире моей лучшей подруги, один на один с ее мужем, который спит в соседней комнате, я знаю, но все же предпочла бы этого избежать, знаю, я старая консерваторша, нет, правда, мне самой неловко, ладно, короче, как бы то ни было, я спала как убитая.

Выслушав меня с улыбкой, она сообщает мне, что отец Эдуарда-бэби сидит в тюрьме за торговлю наркотиками где-то в Таиланде.

– У Венсана нет долгов, – говорит она. – Этому типу нужны деньги, насколько я поняла, чтобы заплатить адвокату. Венсан ему их посылает.

– Ты хочешь сказать, что ты ему их посылаешь.

– Нет, теперь с этим покончено. Я прекращаю. Не слишком ли много Жози хочет? У Венсана просто талант выбирать себе подружек.

Она, разумеется, ни одну не считала достойной его, но я признаю, что с Жози он проявил особую проницательность, особую дальновидность.

Из своего кабинета я звоню Ришару.

– Да, – говорит он, – я все знаю, представь себе. Эта история с наркотиками – чистой воды разводка. Этот тип кое-кому помешал, вот и все.