Она

Мне жаль, что он несчастлив. Я ценю эти несколько дней вдвоем – ничего общего с тем кошмаром, который мы с ним пережили после развода, когда он изо дня в день ставил мне в вину, что я выгнала отца из дома, разрушила нашу семью, что я безжалостна, – и мне бы хотелось видеть его удовлетворенным, как я сама сейчас, чтобы мы могли сполна насладиться этой нежданной, совершенно импровизированной жизнью под одной крышей.

Я смотрю, как он ест приготовленную мной пиццу, и сейчас этого достаточно для моего счастья. Я немного рассеянна. Наверно, я еще под шоком – под обаянием? – моего дневного приключения – которое в то же время меня пугает. Мне немного стыдно, я прекрасно сознаю, как нездоровы были наши с Патриком игры в прачечной, это дикое объятие, исступленное соитие, но надо быть честной перед собой, смотреть правде в лицо – мне понравилось прижиматься к его телу, понравились наши соединившиеся естества, его член во мне, его глухое дыхание, влажный язык, пальцы, сомкнувшиеся, как когти, на моих пылающих руках, перебирающие мои волосы, его губы, раскрывающие мой рот, мне все это понравилось, я кончила в эти минуты, я не могуутверждать обратное. Я так много фантазировала о нем, что удивлена лишь отчасти, но чистое удовольствие так редко, что я еще немного оглоушена и едва надкусываю свою долю «Маргариты».

Венсан, хоть он, похоже, не в лучшей форме по части наблюдательных способностей, с тех пор как мы сели за стол, смотрит на меня пристально, и смутная улыбка трогает его губы.

– Что это за вид у тебя? – спрашивает он.

Я делаю круглые глаза.

– Я не знаю, о чем ты?

– Ты решительно где-то витаешь.

– Это ты курил, Венсан, не я.

Я улыбаюсь и встаю из-за стола, чтобы прекратить разговор, под предлогом, что мне надо промыть салат. У меня такое ощущение, будто меня поймали с поличным.

К счастью, Венсан вновь погрузился в свои переживания лишенного прав отца и забыл обо мне, так что я могу на минутку скрыться, чтобы нарисовать себе лицо порядочной женщины, поправив узел волос и проведя влажной рукавичкой по лбу и щекам, которые слегка покраснели.

Чуть позже он окончательно выходит из себя, и, поскольку настроение у меня хорошее, а идей не осталось, я предлагаю ему поехать посмотреть, как там дела, и не успеваю я закончить фразу, как он уже кидается к куртке.

Когда мы подъезжаем к его дому, окна в квартире светятся. Мы паркуемся. Я смотрю на Венсана.

– А теперь что ты будешь делать? Послушай, мой тебе совет, не делай ничего. Смотри. Они там. Все хорошо. Ты успокоился, правда? Это ведь и ее сын, она его, знаешь ли, не съест. Венсан, ты меня слушаешь?

Нет, судя по всему, он меня не слушает. Он подался вперед, вытянул шею к окнам, потом говорит мне:

– Пожалуйста, подожди меня здесь, я на пять минут.

– Нет, не стоит, милый, это плохая идея.

Он берет мои руки в свои.

– Все путем, – говорит он, – спокойствие. Я просто послушаю под дверью.

– Что?! Это глупо. Не надо.

– Все путем. Я уже большой.