Она

Его меньше интересуют мои воспоминания молодости, чем реакция Жози, и я стараюсь передать ему наш разговор как можно точнее. Поразмыслив немного, он звонит Анне, чтобы прояснить некоторые юридические тонкости, пока я готовлю грог и выжимаю лимон. Из окна кухни я вижу свет у Патрика, всего лишь смутные мерцающие огоньки за снежной пеленой, но я не хочу о нем думать.

Это совершенно невозможно. Не думать о нем совершенно невозможно. Опыт, ум, здравый смысл, годы не помогают. Мне стыдно, я сама не своя. Что останется от гордости при таком развитии событий? Венсан вышел принести дров, и ледяной сквозняк врывается в комнату, как раз когда я задаюсь этим вопросом, пробрав меня до костей.

Жаль, что я недостаточно верую, чтобы сходить к священнику, ведь вера все же – лучшее в мире лекарство. Думается мне, старая добрая исповедь меня бы успокоила. Хотелось бы мне знать, что Бог меня видит.

Мы говорим о крайней непрочности браков, которые чаще всего распадаются, – и со временем Венсан признал, что виноваты в этом равно его отец и я, – как вдруг в нашу компанию заявляется Анна и сообщает, снимая пальто, что у нее с Робером все плохо и что, в сущности, он всегда был скотиной.

– В чем дело, о чем ты? – спрашиваю я, слегка встревожившись.

– У него есть любовница, – заявляет она. – Нет, вы представляете?

Она целует нас. В отсветах огня не видно, как я побледнела.

Она берет руки Венсана в свои.

– Бедный мой малыш, – говорит она, – с любовью у нас с тобой что-то неважно обстоят дела.

– Выпей немного грога, – предлагает он.

– У Робера? Любовница? – произношу я слабым голосом.

– И сидите крепче, их роман длится уже несколько лет.

– Черт, круто, – кивает Венсан.

– Что ты на это скажешь? – спрашивает меня Анна.

– Слушай, я ошарашена.

– Я тоже обалдела. Мне пришлось сесть.

– Ты меня удивляешь, – жалеет ее Венсан.

Я встаю, чтобы поворошить поленья и поправить огонь. Никто никогда не думал, что они с Робером образцовая чета и любят друг друга нежной любовью, но сейчас, мне кажется, она и вовсе не слишком опечалена его изменой.

– Я не говорю, что мне это безразлично, я хочу сказать, что не произошло ничего особенного, – уточняет она. – Со вчерашнего дня мне кажется, что по квартире ходит кто-то чужой, догадайтесь сами, как это приятно, человек, которого я совершенно не узнаю.

Я киваю. Иду приготовить еще грогу. Когда я возвращаюсь, Венсан пишет адрес адвоката, идет снег, потрескивает огонь, он поднимается посмотреть, спит ли младенец, а я пока обношу всех.