— А сколько вы намерены ей присудить? — спросил Николас.
Она заволновалась и смутилась:
— Не знаю. Я бы проголосовала за некоторую сумму, но… нет, не знаю.
— А какую сумму вы считаете правильной? — обратилась к председателю Рикки.
Все замерли. Никто не шелохнулся и не произнес ни звука в наступившей паузе.
— Миллиард, — совершенно невозмутимо произнес Николас. Было впечатление, что посреди стола разорвалась бомба. У всех отвисли челюсти и остекленели глаза.
Прежде чем кто-нибудь пришел в себя, Николас пояснил:
— Если мы серьезно хотим сделать предупреждение табачным компаниям, мы должны их привести в шоковое состояние. Наш приговор станет вехой. Отныне и впредь он будет считаться тем рубежом, на котором американская общественность, действуя через свою судебную систему, решительно встала против табачной индустрии, бескомпромиссно заявив: «Хватит — это значит хватит!»
— Вы, наверное, сошли с ума, — с трудом выговорил Лонни, и в этот момент ему показалось, что он сам повредился в рассудке.
— Значит, вы хотите стать знаменитым, — саркастически заметил Джерри.
— Не я. Знаменитым должен стать вердикт. Уже через неделю никто и не вспомнит наших имен, но вердикт будут помнить все. Если мы решили сделать то, что задумали, давайте сделаем это как следует.
— Мне это нравится, — подхватил Шайн Ройс. Мысль о том, что можно распоряжаться такими деньгами, вскружила ему голову. Шайн был единственным из присутствующих, готовым провести в мотеле еще одну ночь, чтобы лишний раз хорошо поесть и получить лишние пятнадцать долларов.
— Скажите нам, а что будет потом? — спросила все еще не пришедшая в себя от потрясения Милли.
— Будет подана апелляция, и через какое-то время, года через два, банда старых козлов в черных мантиях урежет сумму. Они снизят ее до некоторой разумной планки. Скажут, что наше зарвавшееся жюри вынесло запредельный приговор, и докажут это. Система почти всегда срабатывает.
— Так зачем же нам затевать все это? — спросила Лорин.
— Чтобы сдвинуть дело с мертвой точки. Мы развяжем кампанию за признание табачных предприятий виновными в гибели многих людей. Вспомните: до сих пор они не проиграли ни одного процесса и считают себя непобедимыми. Мы докажем обратное и сделаем это так, что другие истцы перестанут бояться судиться с табачными компаниями.
— Стало быть, вы хотите обанкротить табакопроизводителей? — спросил Лонни.
— Их судьба меня не волнует. «Пинекс» стоит один и две десятых миллиарда, и почти весь свой доход он получил за счет людей, которые потребляют его продукцию, но мечтают от нее освободиться. Да, я считаю, что без «Пинекса» мир стал бы чище. Кому придет в голову оплакивать кончину этого монстра?
— Может быть, людям, которые в нем работают? — напомнил Лонни.
— Разумное замечание. Но все же я больше сочувствую тем тысячам курильщиков, которых «Пинекс» поймал в свой капкан.