Разумеется, одет он был точно так, как она описала.
Вторично она позвонила тоже из Хаттисберга, но уже с другого аппарата.
— У меня для вас новость, Фитч. Думаю, она вам понравится.
Едва дыша, Фитч сказал:
— Я слушаю.
— Когда присяжные выйдут сегодня в зал, догадайтесь, что они сделают вместо того, чтобы рассесться по местам?
Фитч словно окаменел, он не мог разжать губ. Понимая, что ничего умного не придумает, он сказал:
— Сдаюсь.
— Они произнесут клятву верности.
Фитч озадаченно посмотрел на Конрада.
— Вы поняли, Фитч? — спросила она едва ли не с издевкой.
— Да.
На линии послышались гудки.
Третий раз она позвонила в канцелярию Уэндела Рора, который, по словам секретаря, был очень занят и не мог подойти. Марли сказала, что прекрасно понимает это, но у нее для мистера Рора чрезвычайно важное сообщение. В течение ближайших пяти минут она пошлет его по факсу и великодушно просит секретаря немедленно передать текст мистеру Рору, до того как тот отправится в суд. Секретарь нехотя согласился, и через пять минут нашел на факсе анонимное послание. На нем не было ни номера, с которого отправлен факс, ни адреса, ни имени. В центре листа печатными буквами было написано:
«У. Р.: Присяжный номер два, Истер, будет сегодня в бледно-голубой хлопчатобумажной рубашке, линялых джинсах, белых носках, старых „найковских“ кроссовках. Ему нравится „Роллинг стоун“, и он будет иметь при себе свидетельство своей преданности этому журналу.
ММ».
Секретарь стремглав бросился с этим посланием в кабинет Рора, где тот набивал свой кейс бумагами, необходимыми для сегодняшних баталий. Рор прочел, вопросительно посмотрел на секретаря, потом велел позвать своего советника для экстренного совещания.
Нельзя сказать, что настроение было приподнятым, едва ли оно вообще может быть приподнятым у двенадцати человек, которых заставляют что-то делать против воли, но все же наступила пятница, и разговоры носили заметно более беспечный характер. Николас сидел за столом рядом с Херманом Граймзом, напротив Фрэнка Херреры, и ждал затишья во всеобщей оживленной беседе. Он посмотрел на Хермана — тот был погружен в работу на своем лэптопе.
— Эй, Херман, у меня идея.
К этому времени Херман научился прекрасно распознавать все одиннадцать голосов, а жена потратила часы на то, чтобы «привязать» к каждому из них подробное описание внешности.