— Об этом я подумал бы позже. В первые несколько дней неразбериха неизбежна. Если инвесторы поверят, что с препаратом не все в порядке, они тут же заморозят свои средства — и поминай как звали, тогда падение акций неизбежно продолжится. После того как буря немного уляжется, я бы серьезно поговорил с большими шишками. Раз с лекарством действительно существует проблема, я бы припал к специальным компьютерам и подсчитал, во что мне обойдется досудебное соглашение, поскольку, имея препарат с таким побочным эффектом, доводить дело до суда нельзя. Жюри может вынести вердикт на черт знает какую сумму. Одно жюри присудит истцу миллион долларов. Другое, в другом штате, потеряв голову, оценит штрафные санкции в двадцать миллионов. Это своего рода игра в кости по-крупному. Поэтому нужно идти на сделку. Поскольку, как вы уже успели убедиться, адвокаты по коллективным искам срывают немалый процент, с ними нетрудно договориться.
— Какой суммой наличных располагает «Акерман»?
— Они застрахованы по меньшей мере на триста миллионов. Кроме того, у них имеется около полумиллиарда наличными, большую часть этой суммы им принес дилофт. Банк, конечно, ограничивает их расходы, но если бы решал я, то планировал бы выплатить миллиард. И постарался бы провернуть дело поскорее.
— А «Акерман» постарается?
— Они не прибегают к моим услугам, поэтому действуют не лучшим образом. Я давно наблюдаю за этой компанией, особой сообразительностью там не отличаются. Как все производители лекарственных средств, они до смерти боятся судебных процессов. Но вместо того чтобы нанять такого пожарного, как я, идут проторенной дорожкой — полагаются на своих адвокатов, которые, разумеется, не заинтересованы в быстром улаживании дела. Их головная фирма — нью-йоркская «Уокер стирнз». Они скоро дадут о себе знать.
— Значит, на быстрое соглашение рассчитывать не приходится?
— Вы зарегистрировали иск всего час назад. Расслабьтесь.
— Но деньги, которые вы мне дали, стремительно тают.
— Не волнуйтесь. Через год вы будете еще богаче.
— Через год?
— Так я думаю. Сначала их адвокаты постараются накопить подкожный жирок. «Уокер стирнз» бросит на это дело полсотни сотрудников, которые будут производить многометровые подсчеты. Акермановские адвокаты хапнут на деле мистера Уорли сотню миллионов, не забывайте это.
— Почему бы «Акерману» вместо этого не заплатить мне сто миллионов отступного?
— Вот теперь вы рассуждаете как истинный мастер коллективного иска. Они заплатят вам даже больше, но сначала им придется ублажить собственных адвокатов. Так действует механизм.
— Но вы бы поступили иначе?
— Конечно. В деле с тарваном клиент выложил мне всю правду, что случается не часто. Я сделал домашнее задание, нашел вас и спрятал концы в воду тихо, быстро и дешево. Пятьдесят миллионов — и ни цента собственным адвокатам моего клиента.
В дверях возникла мисс Глик.
— Снова звонит репортер из «Уолл-стрит джорнал», — сообщила она.
Клей вопросительно взглянул на Пейса.
— Поговорите с ним, — сказал тот. — И помните: противная сторона располагает огромным штатом пиарщиков, которые лихорадочно гасят пожар.
На следующее утро деловые приложения к «Таймс» и «Пост» вышли с краткой информацией о коллективном иске по делу о дилофте на первых страницах. Обе газеты упоминали фамилию Клея, что взволновало его и вызвало тайную радость. Предоставили слово и защищающейся стороне. Президент фармацевтической компании называл предъявленный иск «легкомысленным» и квалифицировал как «еще один пример профессионального злоупотребления со стороны адвокатов». Вице-президент по научным исследованиям утверждал: «Дилофт прошел доскональную проверку, никаких вредных побочных эффектов зафиксировано не было». Обе газеты сообщали, что акции «Лабораторий Акермана», которые за три предыдущих квартала упали на пятьдесят процентов, в результате предъявленного иска обрушились еще больше.