Стоило ей выехать из Колтона, и позади ее машины сразу же пристроился белый пикап. Потом он чуть поотстал, но продолжал ехать следом весь путь до Брэйди, держась примерно на одном и том же расстоянии, не слишком близко. Но и из виду тоже не пропадал.
Глава 17
Пиццерии в больших городах обычно держат выходцы из Италии или их потомки, люди, которые знают, что настоящая пицца происходит из Неаполя. И что корочка у нее должна быть тонкой и хрустящей, а начинка — незамысловатой. Любимой пиццерией Саманты была «Лацио» в Трайбеке — крохотная забегаловка, где повара громко перекликались по-итальянски, выпекая основы с хрустящей корочкой в кирпичных печах. Но, подобно многим другим вещам из ее прежней жизни, «Лацио» была теперь далеко. И сама пицца — тоже. Единственным местом в Брэйди, где можно было купить пиццу, являлось небольшое заведение в дешевом супермаркете на окраине города. «Пицца Хат», наряду со многими другими сетевыми ресторанчиками и кафе, еще не успела закрепиться в маленьких городках в Аппалачах.
Пицца была в дюйм толщиной. Саманта наблюдала за тем, как ее нарезали на куски и складывали в коробку. Восемь баксов за пипперони с сыром, и сооружение это весило добрых пять фунтов. Она поехала в мотель, где Букеры смотрели телевизор и ждали ее. Они помылись, переоделись в чистую одежду, выглядели теперь куда как лучше и были страшно благодарны за эти перемены. Но Саманта привезла им и не слишком приятные новости: заявила, что теперь будет заниматься с детьми, чтобы те не отстали от своих сверстников в школе. Однако на их настроение это ничуть не повлияло.
Они пообедали в комнате Памелы. Ели пиццу, запивали лимонадом, и все это на фоне «Колеса фортуны»[17] — передачи, которая шла по телевизору. Дети болтали о школе, обсуждали учителей, друзей, которые остались в Колтоне и по которым они так скучали. В сравнении с тем, как они выглядели утром, превращение было просто поразительным: тогда они были испуганными и голодными, боялись и слово сказать, теперь же остановить их веселую болтовню было просто невозможно.
Но вот пицца была съедена, и Памела велела им заниматься. Она очень боялась, что они отстанут. Дети пытались слабо сопротивляться, но все же послушались, ушли в свою комнату и принялись за уроки. Саманта с Памелой, понизив голос, принялись обсуждать иск и то, к каким последствиям он может привести. Если хоть немного повезет, компания признает свою ошибку и решит проблему в досудебном порядке. Если нет, Саманта постарается как можно скорее привлечь ее к суду. Она так и излучала уверенность опытного адвоката, и никому бы в голову не пришло, что это первый в ее жизни судебный процесс. Она также планировала встретиться с мистером Симмонсом, владельцем электроламповой фабрики, и объяснить, в чем состояла его ошибка. Ведь Памела вовсе не являлась ленивым и недобросовестным работником, просто стала жертвой нечистых на руку людей.
Уже уезжая из мотеля «Старлайт», Саманта вдруг поняла, что провела счастливейшие двенадцать часов своей жизни, яростно и отчаянно защищая интересы Памелы Букер и ее детей. Если бы они не зашли сегодня в центр ранним утром, то, наверное, до сих пор прятались бы на заднем сиденье своей машины, голодные, холодные, испуганные, уязвимые и лишенные каких-либо надежд.
Она натягивала джинсы, когда вдруг зазвонил мобильник. Это была Аннет, она звонила со двора у дома.
— Дети разошлись по комнатам. Может, заглянешь на чай? — спросила она.
Нужно было поговорить, прояснить отношения, понять, что тревожит Аннет. Ким и Адам тут же перестали делать уроки и выбежали поздороваться с Самантой, но всего на минутку. Вообще-то они предпочли бы ужинать в ее обществе каждый вечер. А потом еще посмотреть вместе с ней телевизор и даже сыграть в одну-две видеоигры. Но Саманта отчаянно нуждалась в покое и независимости. И Аннет, разумеется, это понимала.
Дети вернулись к себе. Аннет разлила по чашкам чай, они сидели в полутемной гостиной и обсуждали события этого понедельника. Аннет сказала, что здесь в горах полно бездомных людей. Нет, они не побираются по улицам и не ночуют в парках на скамейках, как в больших городах, потому как обычно знают кого-то, кто может приютить их в свободной комнате или в гараже на неделю или две. И почти у всех есть родственники, проживающие не так уж и далеко. Приютов для бездомных здесь нет, нет волонтеров и благотворительных организаций, помогающих им. Некогда у Аннет была клиентка с сыном-подростком, он страдал психическим расстройством с приступами крайней агрессии, и она заставила его уйти из дома. Парнишка поселился в палатке в лесу, воровал продукты, время от времени ходил с протянутой рукой. Зимой чуть не замерз до смерти, весной едва не утонул при наводнении. Четыре года они добивались, чтоб пристроить его в лечебное заведение. А потом он сбежал оттуда и исчез. И с тех пор никто и никогда не видел его. Мать до сих пор винит во всем себя. Словом, печальная история.
Они говорили о Букерах, Фиби Фэннинг, о бедняжке миссис Крамп, которая не знала, что теперь делать со своей землей. Это напомнило Аннет о еще одном клиенте, который хотел составить завещание. Денег у него было полно потому, что он их просто не тратил — был скуп, как Шейлок. И он принес в Центр и показал завещание, составленное ранее одним из местных юристов. Семьи у старика не было, ни один из дальних родственников не пользовался его расположением, и он не знал, кому оставить деньги. И вот ловкий юрист ввел в завещание несколько весьма невнятно прописанных пунктов, согласно которым после смерти старика именно он оказывался единственным его наследником. Через несколько месяцев старик заподозрил неладное и пришел к Аннет. И она подготовила куда более простое завещание, согласно которому все отходило церкви. Когда он умер, нечистый на руку юрист притворно рыдал на всю улицу, потом лил слезы на отпевании и похоронах, а затем, узнав о новом завещании, просто сбесился от злости. И грозил Аннет всеми мыслимыми и немыслимыми карами. Тогда Аннет пообещала, что подаст на него жалобу в ассоциацию юристов, и он тотчас успокоился.
Вошли Ким и Адам, уже в пижамах, пожелать всем доброй ночи. Аннет пошла уложить их, подоткнуть одеяла. Потом закрыла двери в гостиную, подлила еще чаю и уселась на диван. Отпила глоток и перешла к делу.
— Знаю, ты встречаешься с Донованом, — произнесла она таким тоном, точно это было вопиющим нарушением правил приличия.
Саманта не стала отрицать — да и с какой стати? И вообще, разве она обязана что-то кому-то объяснять?
— В прошлую субботу мы летали на его самолете. А за день до этого обследовали гору Дублин. А в чем, собственно, дело?
— Ты должна быть осторожнее, Саманта. Донован человек непростой, к тому же он женат. Или не слышала?
— Я никогда не спала с женатыми мужчинами. А ты?
Аннет пропустила этот вопрос мимо ушей.
— Не уверена, что тот факт, что он женат, когда-нибудь мог остановить Донована. Ему нравятся женщины, всегда нравились, и теперь, когда он живет один… встречаться с ним небезопасно. У него, знаешь ли, репутация…