— Добрый вечер, мэр, — поздоровался Канти хорошо поставленным голосом священнослужителя. — Какие новости?
— Разные, преподобный. А как вы сами?
— Не очень хорошо. Мы сейчас в похоронном бюро и ждем, когда семья приедет с телом, поэтому для радости причин нет. Чем могу быть вам полезным?
— Вы оказались правы насчет волнений, преподобный. Я вам тогда не поверил, и мне очень жаль. Я должен был к вам прислушаться. А теперь с каждой минутой становится все хуже. У нас уже было восемь пожаров, больше десяти человек арестованы, есть раненые, и, похоже, это только начало. Толпу в Сивитан-парке разогнали, но теперь все собираются в парке Вашингтона, люди прибывают. Не удивлюсь, если скоро кто-нибудь погибнет.
— Убийство уже состоялось, мэр. И я жду тело убитого.
— Мне искренне жаль.
— Зачем вы звоните, мэр?
— Вас уважают члены общины, вы были пастором Драмма. Я прошу вас отправиться в парк Вашингтона и призвать людей к спокойствию. Вас они послушают. Насилие и беспорядки ни к чему хорошему не приведут.
— У меня к вам один вопрос, мэр. Ваша полиция действительно применила слезоточивый газ против молодежи в Сивитан-парке? Я услышал об этом несколько минут назад.
— Боюсь, что да. Это было признано необходимым.
— Нет, никакой необходимости в этом не было. Потравив наших детей газом, полиция только подлила масла в огонь. Не рассчитывайте на то, чтобы я исправлял ваши ошибки. Спокойной ночи.
В трубке послышались гудки.
Робби в сопровождении Аарона Рея и Фреда Прайора вышел к микрофонам и камерам и ответил на вопросы. Он объяснил, что Тревис Бойетт по-прежнему у него в офисе и не хочет ни с кем говорить. Один из журналистов спросил, может ли он войти и взять у Бойетта интервью. Робби резко ответил, что может, если хочет попасть за решетку или получить пулю, и предостерег всех от подобных действий. Ему задали вопросы о последней трапезе, последнем слове и всем прочем в этом роде. Кто присутствовал на казни? Было ли какое-то общение с родственниками жертвы? Робби считал эти вопросы абсолютно пустыми, но чего можно было ждать от людей, живущих в мире, где казнят невиновных?
Через двадцать минут он закончил пресс-конференцию и поблагодарил журналистов. Те, в свою очередь, поблагодарили его. Он снова обратился к ним с просьбой уехать и больше не возвращаться. Если Бойетт передумает и захочет говорить, Робби пообещал, что даст ему телефон и номер.
Пастор Шредер наблюдал за ходом пресс-конференции, стоя в стороне, на террасе под навесом, откуда его никому не было видно. Он разговаривал с Даной по телефону, рассказывая ей о последних событиях, когда та вдруг увидела на экране телевизора Робби Флэка. Она следила за новостями по кабельному каналу и неожиданно включилась прямая трансляция из Слоуна.
— Я стою в пятидесяти футах сзади, там, где темно, — сказал Кит, понизив голос.
— Он выглядит усталым, — сказала Дана. — Усталым и, возможно, немного сумасшедшим.
— Ты права, — подтвердил Кит. — Усталость приходит и уходит, но мне кажется, он всегда был не от мира сего.
— Он похож на человека, который не привык сдерживаться.
— Так и есть, но за этой резкостью скрывается отзывчивость.