Они перебрали все четыре соглашения об урегулировании. Фрида признала, что ее подпись подделана, причем довольно искусно, а кроме Мака Стаффорда это вряд ли кто-то мог сделать, просто потому, что других подозреваемых, даже отдаленно связанных с этим делом, не было. Все четыре нотариальных заверения имели устаревшие печати и штампы, и подпись Фриды на них была поддельной.
– Когда я уходила, – объяснила она, – то забрала свою действующую печать и штамп, они до сих пор у меня. А в ящике картотеки стола осталась пара старых. Похоже, Мак ими воспользовался, а в Нью-Йорке никто не заметил.
– Мне пришлось использовать увеличительное стекло, чтобы различить детали, – сказал Ник. – Никто и никогда так печати не изучает. Как известно, при нотариальном заверении клиент должен присутствовать лично. Процедура отработана.
– А какое полагается наказание за подделку нотариального заверения? – поинтересовался Бадди.
– До пяти лет, – ответил Ник. – Четыре раза, плюс, возможно, он подделал и подписи истцов тоже. Мы пока не знаем.
– Кто будет выдвигать против него обвинение? – спросила Фрида, внезапно занервничав.
Ник, отложив мировое соглашение, ответил:
– Не знаю. Подождем и посмотрим, к чему приведет расследование. Я попрошу вас подписать заявление с изложением всего, о чем мы только что говорили.
Поколебавшись, она все же кивнула:
– Хорошо, но я не хочу свидетельствовать против Мака в суде, понимаете? Неужели его действительно могут посадить?
Ник нахмурился. Она задавала вопросы, на которые он не мог ответить.
– Не знаю. Опять же, нам сначала нужно закончить расследование. Я попрошу вас никому не рассказывать об этом разговоре, хорошо? Если Мак находится в стране, он может снова сбежать, узнав о расследовании.
Фрида мрачно кивнула. Ей захотелось объяснить этому молодому человеку с Лонг-Айленда, как быстро в Клэнтоне распространялись сплетни, но она промолчала.
Он уточнил:
– Так вы никогда не встречались ни с одним из четырех истцов?
– Нет. Не думаю, что эти ребята бывали в городе часто. Я помню, как много лет назад печатала письма производителю.
– Копии этих писем у меня здесь. Все четыре датированы семнадцатым апреля восемьдесят четвертого года.
– Семь лет назад, – задумчиво заметила она. – А кажется, что это было раньше.
– После первых писем ничего особенного не произошло. Вы помните, почему Мак потерял интерес к делам?
– Смутно. Мак обычно не брался за дела, имеющие отношение к дефектной продукции. Кажется, я припоминаю, что он пытался продать их более крупным юридическим фирмам, но ничего не вышло. И он выкинул их из головы. И я тоже.