Он сердито глянул на приятеля.
– По-моему, в «Янусе» становится опасно, – вставил Эллиот. – Дэнни, дружище, я удивлен, что ты позволяешь жене заниматься столь рискованной работой.
Он рассмеялся, но никто его не поддержал.
– Что значит «позволяешь», Эллиот? Мне ничьи разрешения не нужны, – заявила Грейс.
– Ну, ну, успокойтесь, – негромко, но твердо сказала Каро, положив руку на локоть мужа. – Мы так чудесно проводим время…
– Ничего опасного в моей работе нет. Мы в «Янусе» делаем много добра, реабилитируем несчастных, пытаемся удовлетворить их нужды…
Грейс начала потихоньку закипать.
– Черт бы побрал вашу реабилитацию! Куда делись прежние меры наказания осужденных? Где возмездие, я вас спрашиваю?
Ах, Эллиот, улыбчивый провокатор… Стоит собраться – каждый раз происходит одно и то же, мысленно вздохнула Грейс.
– Совершил преступление – получи срок! Не понимаю, чем так возмущены протестующие. Права человека, так их перетак! Раз ты нарушаешь закон, жди последствий. Все ведь предельно просто! Почему власти боятся зайти слишком далеко?
– Эллиот, вряд ли она хочет обсуждать работу в свободное время, – поморщилась Каро и виновато посмотрела на Грейс.
Дэн же лишь откинулся на спинку стула, взял бокал и кивнул.
– Насколько далеко готов зайти ты, Эллиот?
Дэн, по сути, дал другу зеленый свет, и Эллиот, наклонившись к нему, кивнул и подмигнул одновременно:
– Lex talionis…[4] Если ты причиняешь кому-то вред, точно такой же вред должен быть причинен и тебе. Пострадавший вправе отнять у виновника то, что отняли у него самого.
– Lex talionis означает, что ты получаешь в качестве компенсации предполагаемую сумму ущерба. При чем тут такой же вред? – возразила Грейс. – Однако кто точно оценит подобный ущерб?
– Наверняка власти, – наконец заинтересовавшись, пожала плечами Каро, не сводя настороженного взгляда с мужа.
– Смогут ли они понять, чего на самом деле лишился человек? – покачал головой Дэн. – Министерство юстиции в таком случае просто введет некую стандартную компенсацию за каждую категорию правонарушения, а в реальности все иначе: два человека, пострадавшие от одного и того же преступления, могут совершенно по-разному ощущать произошедшее и его последствия.
– Стало быть, ты предлагаешь, что назначать наказание должна пострадавшая сторона? – спросила Грейс.
– Но будет ли жертва мыслить здраво? – задалась вопросом Каро. – О соразмерности наказания совершенному преступлению можно будет забыть. Если кто-то причинит боль моей Лу, речь не пойдет об оке за око. Боюсь, я не смогу поставить себе какие-то рамки.