— Я никому не позволю обидеть тебя и детей. Веришь?
Ирина серьёзно посмотрела Виленскому прямо в глаза и ощутила, как от её пристального взгляда руки Виленского становятся жёстче, как будто мышцы его начинают превращаться в камень.
Она ответила, но, возможно, не так, как он бы хотел услышать:
— Я хотела бы верить вам, Сергей.
Лицо Виленского приобрело решительное выражение, как будто он принял решение:
— Я всё сделаю для того, чтобы вы научились мне доверять.
Ирина почувствовала себя Пенелопой, провожающей Одиссея.
После разговора с Виленским Ирэн почувствовала себя более уверенной, и они вместе с дожидавшимся их Леонидом Александровичем, прошли в малую гостиную, откуда уже доносился неприятный голос графини Балашовой.
— Ну наконец-то, — графиня даже не удосужилась поздороваться, — я была уверена, что вы продержите нас здесь до позднего вечера, — язвительным тоном сказала она.
— Добрый день, графиня, — вежливо, как будто не замечая нападок со стороны Балашовой, поздоровался Лопатин. — Не скажу, что рад вас видеть, скорее наоборот, но тем не менее, чем обязан?
Графиня, явно добивавшаяся другого эффекта, на несколько секунд замолчала. Потом перевела взгляд на Ирэн и сказала:
— Я не буду разговаривать с той, кто виновен в смерти моего сына.
— Графиня, будьте аккуратны в выражениях, навет на дворянина или дворянку неприемлем, — проговорил барон Виленский и перевёл взгляд на законников.
Лицо графини покрылось красными пятнами от гнева, охватившего её, и Ирина подумала, что вот сейчас Балашова сорвётся, и тогда можно будет использовать запрос на проверку адекватности графини, что даст немного времени для того, чтобы найти более изящное решение.
Но, каким-то чудом графине удалось сдержаться, красные пятна исчезли, лицо её снова стало бледным. На очень сухой коже, вблизи это стало ещё более очевидным, прорезались морщины. Почему-то Ирина подумала о том, что неплохо бы графине начать пользоваться увлажняющим кримом с лифтинг эффектом или двумя разными.
Потом отогнала от себя странные мысли. Подумала про себя:
— Вот ненормальная, у тебя здесь ребёнка отнимают, а она думает про то, как помочь Балашовой вернуть остатки красоты.
Виленский сразу дал понять присутствующим, что он здесь не просто так и, вначале усадив Ирэн, потом пропустив Леонида Александровича, жестом показал стоящим законникам графини, что теперь и они могут садиться.
Ирина даже залюбовалась, как так можно без грубости и агрессии дать понять человеку, что он полное ничтожество здесь, и не важно какие «козыри» у него в руках.
Жаль, что Балашова уже сидела. А то Ирина бы с удовольствием посмотрела ещё раз как та покрывается красными пятнами.