— Ты хорошо сражался, Лирой, — сказал он, и его голос был холоден и резок, словно сталь. — Но ты проиграл.
Голос был смутно знакомым, отдаленно похожим на сухой голос декана Грэя. Я пытался сопротивляться, но все было тщетно. Невидимые оковы сжимали меня все сильнее, лишая меня возможности двигаться и говорить.
Я видел, как падают мои соклановцы, один за другим. Сойка с криком боли рухнула на землю, пронзенная стрелой. Аранэя была обездвижена заклинанием, ее лук выпал из ослабевших рук. Близнецы, израненные и обессиленные, лежали на земле, не в силах продолжать бой. Антон-БОХ, попытавшийся защитить Лилиану, был отброшен в сторону мощным волшебным взрывом.
Лилиана осталась одна. Она стояла перед врагами, словно раненая львица, окруженная стая гиен. Ее меч все еще блестел в ее руках, но я видел, что ее силы на исходе.
— Сдавайся, Лилиана, — сказал тот же противник, который сковал меня. — У тебя нет шансов.
— Я буду сражаться до конца, — прохрипела она, и в ее голосе была стальная решимость.
Она бросилась в последнюю атаку, словно молния, пронзающая мрак. Но враги были слишком сильны. Они легко отразили ее удары и окружили ее плотным кольцом.
— Конец, — сказал тот же голос, и я почувствовал, как мир вокруг меня начинает рушиться.
Системное оповещение: Ваш Источник уничтожен. Вы проиграли бой.
Я очнулся у нашего Источника, ощущая жгучую боль поражения. Мои соклановцы были рядом, подавленные и обессиленные.
— Мы проиграли, — прошептала Лилиана, ее голос дрожал.
— Да, — сказал я, с трудом поднимаясь на ноги. — Но мы узнали, кто наши враги.
В этот момент перед нами материализовались наши противники. Они сняли маски, и я узнал их. Это были не игроки. Это были те, кого я знал.
Директор Академии, за которого играл Феникс, смотрел на нас с холодным безразличием. Деканы факультетов, в том числе профессор Грэй — декан факультета магии разума, где я обучался, — наблюдали за нами с грустью и сожалением. Магистры-учителя, в том числе магистр Эльгарра — эльфийка, которая обучала меня мастерству Артефакторики, — смотрели на нас с укором и разочарованием.
— Зачем? — спросил я, мой голос был полон боли и недоумения. — Зачем вы это сделали?
Директор Академии усмехнулся.
— Шах и мат, Лирой, — сказал он. — Шах и мат! Это было испытание, которое ты провалил.
Тишина, повисшая на арене после того, как могущественные противники сняли маски, была тяжелой и зловещей. Как будто кто-то выключил звук в оживленном зале, оставив лишь эхо наших разбитых надежд и немой вопрос, застывший на лицах тысяч зрителей.
А затем раздался чей-то недоуменный шепот, быстро подхваченный другими голосами, превращаясь в волну возмущенного гула, который с каждой секундой нарастал, пока не обрушился на арену мощным штормом негодования.
— Что здесь, черт возьми, происходит⁈ — взревел кто-то из толпы, и этот крик словно прорвал плотину.