Дочь Ханны была перепачкана кровью и имела серый цвет.
Он подумал о племяннике, которого успел спасти, но оставил.
Потеря выжгла дыру в его сердце. Все тело болело — кости, грудь, пространство под сводом ребер.
Это другой ребенок. Но и не совсем.
Ханна может сломаться, потеряв эту малышку. Лиам знал, что его это точно сломает.
В доме нет отделения интенсивной терапии, нет инкубаторов и аппаратов искусственной вентиляции легких, нет квалифицированных медсестер и врачей, которые могли бы забрать ребенка и провести экстренную операцию.
Все теперь зависело только от него.
«Ты знаешь, что делать, — прошептал голос Джессы в его голове, появившись, когда он больше всего в этом нуждался. — Помни, что я тебе говорила».
Он действительно помнил. Он помнил каждую секунду того ужасного, кровавого часа.
Лиам перестал думать, а только действовал. Его пальцы уже двигались, нащупывая края разбухшей синеватой петли, перекрывающей дыхательные пути младенца.
Быстро, он положил хрупкого ребенка на свои бедра, направив ноги к туловищу, а голову к коленям, и молился, чтобы не стало слишком поздно, молился, чтобы петля затянулась только в последние мгновения после рождения.
Ханна звала его по имени, ее голос звучал тонко и отчаянно, но он не мог ответить ей, не мог рискнуть даже вздохнуть, чтобы ответить.
Все его внимание сосредоточилось на спасении ее ребенка.
Он потянул за пуповину, мягко, но настойчиво, руки не дрожали, но сердце трепетало от напряжения. Он должен действовать абсолютно точно. Никаких ошибок. У него нет права на ошибку.
Каждая тикающая секунда приближала ребенка к смерти.
Лиам размотал хлюпающую, пульсирующую пуповину, распутал ее и, наконец, освободил крошечную шейку младенца. Осторожно погладил ее грудину двумя пальцами.
Девочка походила на инопланетное существо, голубоватая, вся в крови и белой жиже. Так похожа на его племянника, что это причиняло Лиаму физическую боль. В его сердце словно вонзился острый нож.
«Дыши, дыши, дыши». Он повторял слова в уме. Напев, мольба, молитва.
Малышка пошевелилась. Ее маленькие ручки сжались в кулачки. Она прищурила глаза. Ее маленький розовый ротик открылся.
Ребенок набрал воздуха и заплакал. Тонкий, настойчивый, яростный крик.