— Отлично, отлично. Ну, тогда. Поскольку ты, как и я, любишь собак, то дам тебе пропуск.
Он не сказал, на что именно. Квинн поняла, что лучше не спрашивать. Группа позади него отреагировала по-разному — облегчением, разочарованием, волнением.
У Квинн зачесалась шея.
— Могу я теперь опустить руки? У меня «Беретта» без патронов и рогатка в кармане.
Он приподнял бровь.
— Рогатка! У нас в арсенале нет ни одной рогатки.
— Она может выбить глаз, если постараться. Или оставит неприятный синяк. Не более того. — Она опустила часть про флешетты.
Он усмехнулся и жестом указал на различное оружие, сверкающее у него за спиной.
— Мы любим креативное оружие, если ты не заметила.
Мечи. Булавы. Древние ножи. Копья. Часть ее хотела посмеяться над нелепостью происходящего, но инстинкт подсказывал, что эти люди относятся ко всему своему снаряжению очень и очень серьезно. Насмехаться над этим явно не стоит.
— Я заметила.
Его ухмылка стала шире.
— Могу я погладить твою собаку?
Квинн перевела взгляд на Призрака. Его тело застыло, а шерсть поднялась.
Хотя он был ранен, из его ноги текла кровь, он не сдвинулся со своей защитной позиции между ней и странной группой.
— У него выдался тяжелый день, — проговорила Квинн. — Он немного на взводе.
— Мы все такие. Я понимаю. — Ксандер присел на корточки в паре ярдов от него и уставился на Призрака. Призрак уставился в ответ. Ксандер просиял, его узкое лицо посветлело.
На мгновение дикий блеск в его глазах померк, и он стал казаться нормальным, обычным мальчишкой, любящим собак — если бы не средневековое оружие, прикрепленное к его поясу.
Джетт прочистил горло.
— Ксандер.