Дыхание дяди в его ухе стало единственным звуком, когда смех и крики у костра сошли на нет.
— Расскажи мне, что случилось. — Холодный голос прорезал время и пространство как коса. — Ничего не упускай.
Саттер рассказал сокращенную версию событий с Лиамом Коулманом в самом сердце катастрофы «Винтер Хейвена».
— Этот бывший солдат организовал расправу над моими людьми. Он убил вашего внука, Гэвина Пайка. И он убил Розамонд. Я сделал все, что мог, но я всего лишь один человек. Ничего не мог поделать, чтобы это остановить.
Конечно, к тому времени, когда Розамонд умерла, Саттер уже сбежал. Возможно, он не присутствовал при смерти кузины, но точно знал, что ее больше нет, и кто в этом виноват.
— Я скоро появлюсь, — отрывисто произнес Генерал. Его голос прозвучал глуше? Густой от редкого проявления эмоций? Саттер не мог сказать. — Мои планы немного… затянулись. Но теперь все встает на свои места. Осталось завершить несколько дел, и я отправлюсь в путь.
— А пока продолжай изводить город, не нападая на него напрямую. Когда я прибуду, то свяжусь с тобой и дам дальнейшие инструкции. Отправь мне свое текущее местоположение согласно GPS-координатам. Не позволяй никому получить доступ к этому телефону. Все понятно?
Саттер вздрогнул. Генерал говорил так, словно считал Маттиаса слишком глупым, чтобы думать самостоятельно. Хотя, конечно, он мало что знал.
— У вас есть армия? Она пригодится.
— Не беспокойся о моих ресурсах. Не сомневайся, я приду подготовленным. — Пауза. — Более подготовленным, чем был ты.
Саттер вздрогнул от оскорбления. Едкая обида прожгла его насквозь, ненависть сделалась настолько ощутимой, что он почувствовал ее горечь на языке.
Он заставил себя сосредоточиться на награде — смерти Коулмана, возможности снова получить в свои руки управление «Винтер Хейвеном», даже на возможном повышении в должности самого ценного помощника генерала.
— Уверен, вы оцените важнейшие сведения, которыми я только что поделился, — сказал он.
На другом конце снова тишина.
— Я ожидаю, что буду должным образом вознагражден.
— Я вознаграждаю своих людей в соответствии с их ценностью.
Как будто Саттер уже не доказал свою ценность сотни раз. Он сжал толстые мозолистые пальцы свободной руки, представляя себе Коулмана, попавшего в его ловушку, без выхода, без спасения. Он сжимал руку в кулак, пока обгрызенные ногти не впились в ладони.
— Это все? Я довольно занят. — Резкое замечание, до жути похожее на стиль Розамонд.
Саттер стиснул зубы. Оставалось еще кое-что, что дяде следовало знать, но Саттер не собирался говорить ничего, пока Генерал не отнесется к нему так, как он того заслуживал.
— Все, — солгал он.