— Мы можем поговорить? — Спросил Габриэль.
Амелия сидела на верхней ступеньке мраморной лестницы Капитолия и смотрела на пышную зелень площади Единства. Наступила первая неделя марта, и снег уже почти растаял. Несколько детей гонялись друг за другом вокруг ухоженных живых изгородей, окаймляющих площадь.
С трудом верилось, что всего несколько недель назад снег и трава обагрились кровью бойцов Сопротивления и солдат Коалиции. Сейчас казалось невероятным, что они с Габриэлем стояли здесь под дулами автоматов, а президент Слоан требовала их убить.
Еще труднее было поверить, что все наконец закончилось.
Амелия перевела взгляд на видневшиеся вдалеке валы у плазменной стены. Она все еще не решалась подняться на место, где Сайлас отдал свою жизнь. Скоро. Но не сейчас.
— Он умер героем, — хрипло сказал Габриэль.
Она кивнула, не в силах ответить.
— Я не хотел уходить, не попрощавшись, — проговорил Габриэль через мгновение.
Ее взгляд метнулся к нему, сердце застучало сильнее. Амелия не хотела прощаться с ним, никогда. Но и говорить такое она не имела права.
— Габриэль…
— Я не жду от тебя никаких ответных слов. Просто хочу, чтобы ты знала, я люблю тебя.
У любви множество сторон, она глубока, как океан, и многогранна как бриллиант. Любовь может ранить. Она может причинять нестерпимую боль.
Иногда любовь бывает токсичной. А порой можно любить кого-то и в глубине души понимать, что эта любовь не самая лучшая для тебя, что ты предназначен для чего-то другого.
Можно искренне любить человека, но не выбрать его.
Глядя на Габриэля, Амелия осознала правду. Она не могла его выбрать. Потому что теперь она стала сильнее. Бывает, понимание того, что лучше для тебя, гораздо важнее собственных чувств.
Габриэль оставил на ее сердце не один шрам. Есть вещи, которые не может исправить даже прощение.
Между ними все так запуталось. Но в глубине души Амелия понимала, что вернуться к Габриэлю будет предательством по отношению к самой себе.
А этого она не могла сделать.
— Я понимаю, — заверил он. — Тебе не нужно мне ничего объяснять. Я вижу все по твоим глазам.
Она не стала извиняться. Ей не за что было просить прощения.