— Но настоящих ссор не было. Не таких, как сейчас.
Вся оставшаяся сила воли покинула Уиллоу. Она не хотела чувствовать себя так ни секундой дольше, даже если это означало поступиться своей гордостью.
— Я не сержусь на тебя, Финн. Если уж на то пошло, ты должен злиться на меня. Это я втянула нас в эту переделку.
Финн прислонился головой к стене и закрыл глаза. Когда он заговорил, его голос звучал низко и серьезно.
— До развода моих родителей они часто ссорились. Временами все складывалось замечательно, и мы вместе развлекались. Мой отец любил всякие ретро-штучки. Знаешь, обычные настольные игры с фигурками, которые можно подержать в руках. Он их коллекционировал. Отец собрал двадцать пять разных шахматных досок. Мы играли всей семьей, и это было здорово.
— Но работа в «БиоГене» давалась ему тяжело, он не всегда разделял взгляды компании, их этику и прочее, поэтому время от времени напивался. Моя мама ненавидела его пьянство. И они ругались. Сильно, с бранью и криками.
Уиллоу молчала. Она не могла вымолвить ни слова. Финн никогда раньше так ей не открывался. Она просто не знала, что сказать.
— Когда я был маленьким, — продолжил он с несчастным видом, — то прятался под кроватью и затыкал уши. Я единственный ребенок, а значит, утешить меня было некому. Только я сам. И я решил, что должен что-то сделать, чтобы прекратить ссоры, улучшить ситуацию, ну и все такое. Поэтому я начал шутить, когда обстановка становилась напряженной. Я придумывал странные поговорки или сочинял что-нибудь безумное. Если мне удавалось рассмешить маму, это могло снять напряжение. Иногда мое шутовство срабатывало, понимаешь?
— Я правда верил, что если буду очень стараться, то смогу сохранить нашу семью. Это было моей работой — сохранять мир. Всегда быть глупым, чудаковатым Финном. Я не мог себе позволить злиться или расстраиваться. Никогда. — Он вздохнул. — Сейчас, оглядываясь назад, понимаю, что все шло не так, как надо. Но в детстве нам все кажется простым и возможным, так ведь?
Уиллоу сморгнула слезы. Ей хотелось вернуться в прошлое и заключить испуганного, убитого горем маленького Финна в свои объятия и никогда не отпускать.
Финн стал ее человеком. Ему позволительно иметь мнение, отличное от ее. Особенно в таких случаях, когда она прекрасно понимала, что в корне неправа. Вот это Уиллоу ненавидела больше всего на свете. Она все испортила. Из-за нее они оказались в опасности.
Она соскочила со стула и опустилась перед ним на колени, упираясь в холодный пол. Затем взяла его огромную руку в ладони и прижала к своему сердцу.
— Люди спорят, не соглашаются, совершают ошибки, но они все равно любят друг друга. Мы все еще любим друг друга.
Финн открыл глаза и посмотрел на нее, в его взгляде читались печаль и счастье, смешанные воедино.
— Мы любим друг друга?
Уиллоу не позволила смущению, залившему щеки, ее отвлечь.
— Да. Потому что мы семья. Мы нужны друг другу. Что бы ни случилось.
Финн поцеловал ее в макушку. От него пахло древесным дымом и сосновыми иголками.
— Спасибо, — хрипло сказал он.
Румянец Уиллоу стал гуще. Вместо того чтобы спрятать лицо за волосами, она не отрывала глаз от Финна.