Беру слово опять себе и на основании резолюции говорю о необходимости отказа от открытой вооруженной борьбы с Советской властью и перехода в подполье. Матюхин высказывается против и ближайшей своей задачей ставит свержение Советской власти в Тамбовской губернии.
В дальнейшем разговоре я стараюсь получить сведения о месте нахождения контуженного во время одного из боев Антонова, но об этом никто из бандитов не знает. Иван Матюхин заявляет, что теперь он станет во главе движения против Советской власти, так как его хорошо знает и за ним пойдет вся Тамбовская губерния. Он стучит кулаком по столу, злобно рычит о том, что уничтожит «коммунию». Его командиры и «политический» состав ведут себя сдержанно, но все время приглядываются ко мне и прислушиваются к каждому моему слову.
Начинает светать, и я начинаю подводить игру к ее неизбежному и необходимому концу. Говорит Гарри, вышедший со мной из Бессарабии. Он хороший оратор, по внешности типичный махновец. В ярких красках он описывает геройские подвиги махновцев. Бандиты слушают с затаенным дыханием и горящими кровью глазами. Иван Матюхин кричит, что сегодня же он начнет наступление против красных и через короткое время создаст новую армию в 10 тысяч человек.
После его слов я поднимаюсь из-за стола, вынимаю из кармана наган и стучу им о стол. Вместе со мною поднимаются наши командиры и комиссары, поднимаются и бандиты.
Наступает последний момент нашего совещания, за которым на бандитов должен немедленно обрушиться справедливый гнев. Рукоятки револьверов и сабель судорожно сжимаются пальцами.
В это время я крикнул: «Долой комедию! Расстрелять эту сволочь!» И в тот же момент направил дуло своего нагана в Ивана Матюхина. У всех бандитов страшный перелом, переход от радости к безумному ужасу, особенно охватывает он Матюхина, человека-зверя, выкручивавшего красноармейцам головы. В ужасе он закидывает назад голову и закрывает ее обеими руками. Я хочу убить его, но новый наган дает подряд три осечки. В это время раздается залп со стороны моих командиров, и несколько убитых бандитов падают на пол. Я бросаю свой наган, отскакиваю к стене и начинаю отстегивать свой маузер.
Из-под стола, где успел спрятаться один из бандитских «комиссаров», раздается выстрел, и пуля раздробляет мне правую руку у плеча. Несмотря на боль, все же не теряю почина действий, и через несколько секунд все бандиты расстреляны. Выбегаем на двор, захватываем бандитскую охрану.
Пока мы «совещались», оба наши полка и пулеметная команда успели окружить село, и через какой-нибудь час после ожесточенной пулеметной и винтовочной стрельбы банда была уничтожена.
Боевая задача нашей бригады в Тамбовской губернии была разрешена; самая крупная и отборная банда была ликвидирована. Небольшие бандитские шайки охватил ужас, и они сдавались нам на милость, являясь с лошадьми и оружием.
Вскоре после тамбовской операции моя кавбригада была снова переброшена на Украину.
Эктов был помилован Советской властью и отправился к своей семье».
Комиссар бригады Котовского Петр Александрович Белов так описал разгром банды Матюхина: «…По договоренности между нами последним должен был выступить Котовский, и взмах его руки – послужить сигналом. И вот Котовский берет последнее слово. Он встает, на лице его заметна бледность. Владеть собой он умел, но здесь и он волновался… Как только он заговорил, все мы невольно сжали рукоятки револьверов, каждый знал, в кого он будет стрелять. Мы в этот момент смотрели только на Котовского, ожидая условного знака – взмаха левой руки. Вдруг Котовский громовым голосом крикнул: «Мы – бригада Котовского, и пришли вас, бандитов, уничтожить!» И не успев закончить фразу, выхватил наган и направил его в Матюхина. Спустил курок. Осечка. Второй раз. Осечка. Вдруг выстрел. Котовский стал медленно оседать на скамейку… Одновременно с выстрелом все остальные наши дали залп. А потом все смешалось».
Почему револьвер Котовского в решающий момент трижды дал осечку? Тут возможна и такая версия. Возможно, Котовский вспомнил о традициях джентльмена-разбойника. Операция против Матюхина все-таки очень мало напоминала честный бой. И Котовский, возможно, просто не зарядил револьвер, чтобы дать Матюхину некий шанс. И все равно один атаман, без костяка своей банды, не будет представлять большой опасности. И Иван Матюхин свой шанс не упустил, сумев в тот раз сбежать из Кобылянки. А Котовский за свое благородство поплатился тяжелым ранением, чуть было не сделавшим его инвалидом. Впрочем, это только версия, которую вряд ли когда-нибудь удастся доказать или опровергнуть.
Павел Тимофеевич Эктов, бывший штабс-капитан и бывший начальник штаба Антонова (формально он считался «заместителем начальника Главоперштаба, так как начальником Главоперштаба считался сам Антонов), стал героем рассказа Александра Солженицына «Эго». Хотя, отмечу сразу, биографию его и отчество (в рассказе он Васильевич) Александр Исаевич изменил, из офицеров сделав сельским кооператором и заставив чекистов арестовать его на Тамбовщине, тогда как на самом деле чекисты заманили его в Москву на заседание мифического «Всероссийского съезда повстанческих армий и отрядов», где и арестовали. Да и должность у героя рассказа поскромнее – помощник командира полка особого назначения при штабе армии. На эту должность реальный Павел Тимофеевич Эктов был назначен 16 января 1921 года, но уже 23 января стал командиром этого полка, а затем дорос до заместителя самого Антонова.
Из рассказа выясняется, что предал он антоновцев не по подлости, а потому, что таким образом хотел спасти жену и дочь, которых в противном случае обещали расстрелять. Солженицын пишет: «Великий рычаг применили большевики: брать в заложники семьи…
Пожертвовать женой и Маринкой, переступить через них – разве он мог??
За кого еще на свете – или за что еще на свете? – он отвечает больше, чем за них?
Да вся полнота жизни – и были они.
И самому – их сдать? Кто это может?!»
У Солженицына Эктов – не «ярый вдохновитель бандитов», а такая же, в сущности, жертва гражданской войны, как и преданные им матюхинцы.