И последнее. В мастерских крейсера для штурмовых пехотинцев местного происхождения изготовили защитные комплекты – не такие крепкие и надежные, как наши, но у местных все равно и близко нет ничего похожего. Наш комплект, даже если его удастся сделать не на заводе, а в мастерских, ни один из нормальных людей просто не сумеет носить, ибо вес его огромен. А мы в такой защите способны какое-то время играть в местную игру «футбол», только скажу честно, что это получается крайне утомительное занятие. Еще комплекты защиты для местных солдат не снабжены генераторами защитного поля. Во-первых – их производство, а не ремонт в мастерских будет ужасно медленным, а во-вторых – это дополнительный вес, которого и так уже немало навешано на наших бойцов из местных. Но даже так наши мальчики в новой экипировке выглядят достаточно солидно и внушительно, даже при том, что им недостает нашей величественности.
И только патефон продолжал играть Вагнера до тех пор, пока не закончилась пластинка.
– Но при этом нам следует поторопиться, – сказал он, – ведь если мы замешкаемся, то же самое Империя получит от побежденной ею Германии. Промышленность и научный потенциал там, конечно, немного похуже наших, но в общем, если приплюсовать прочие промышленные и научные ресурсы континентальной Европы, замена получится почти равнозначной. Таким образом, ценность Соединенных Штатов Америки для Империи изрядно упадет и условия нашего Присоединения к ней, скорее всего, сильно ухудшатся.
Носилки вынесли из бункера, и тут Гитлер увидел вполне обычных русских солдат, которые ассистировали великанам. То есть обычными были только их размеры, а экипировка и вооружение заставляли Гитлера думать, что он сошел с ума или все это ему только снится. Русские и великаны обменялись несколькими словами на их варварском славянском языке, после чего фюрера германской нации как бесчувственное бревно загрузили внутрь летательного аппарата, где сняли с носилок и усадили на жесткое сиденье, зафиксировав ремнями. Некоторое время спустя рядом усадили еще кого-то, а у него даже не было возможности повернуть голову и посмотреть на то, кто это был. Таких безвольных кукол, которых сажали на отведенные места, было много, очень много. Где то в отдалении шла вялая перестрелка, но никто не рвался из последних сил к фюрер-бункеру для того, чтобы освободить любимого вождя. Гитлеру хотелось выть, кричать, бесноваться и кататься по полу, но тело ему не подчинялось, и он посчитал это еще одной ужасной пыткой. Все хорошее в его жизни закончилось навсегда…
Но именно там, под Оршей, советское командование сосредоточило все восемь экспериментальных батарей реактивной артиллерии (тогда еще не получивших наименование гвардейских), и по танковым дивизиям вермахта, вышедшим на исходные позиции, ударили еще совсем не знаменитые «катюши» (дело под Борисовым, где они с успехом дебютировали в роли жупела для вермахта, было сейчас не в счет). Локальная операция с весьма небольшим (в масштабах всего вермахта) количеством пострадавших и свидетелей со стороны бойцов и командиров РККА. Но теперь было совсем другое дело – масштаб воздействия и количество свидетелей оказалось на порядок больше. И вот в тот момент, когда ужасные сталинские орга́ны[18] завели свою заунывную песню, а по темному небу понеслись косматые капли огня, немецким танкистам небо в буквальном смысле показалось с овчинку.
Каждый снаряд шел в цель, каждый наносил потери и снижал пробивную силу германских войск. И в то же время на советской стороне за счет роста эффективности количество артиллерии как бы не удесятерилось, и огневого кулака, который советское командование успело стянуть на Смоленское направление для отражения вражеского наступления, вполне хватало для решения всех текущих задач. Это не то что взламывать долговременную оборону, когда после огневого удара на местности остается лунный пейзаж, перемешанные земля, бетон и стальная арматура, через которые с трудом будут пробираться даже тяжелые саперные машины разграждения. Ватила Бе знала, что такая мощь у Красной Армии еще впереди, а сейчас ей требуется управлять сражением при более скромных возможностях. Но так даже интересней – разбить врага силой ума и темноэйджеловской изобретательности, а не паровым катком десятков тысяч крупнокалиберных орудий и тяжкой мощью гусениц тысяч тяжелых танков.
Таким образом, приняв решение о том, что «Гитлер должен уйти», Гальдер как бы ненароком вызвал к себе командующего воздушно-десантными войсками Рейха генерала-лейтенанта Курт Штудента, несмотря на то, что тот считался непосредственным подчиненным Геринга. Но тот после налета авиации пришельцев на Берлин попал в опалу и теперь безвылазно сидит в своем поместье Каринхалле, делая себе одну инъекцию морфия за другой. Да и какой он без люфтваффе рейхсмаршал авиации – просто гора жира, насквозь пропитанная наркотиком… Самоустранение Геринга от политической борьбы, а также гибель Бормана, Гиммлера и Геббельса под бомбами пришельцев позволила заговорщикам загодя начать прибирать к рукам политические вожжи и подбирать ключики к некоторым людям, до поры стоявшим за пределами ограниченного генеральского кружка. И одной из таких фигур как раз и являлся генерал-лейтенант Курт Штудент. Кроме всего прочего, были за этим человеком грешки, которые делают невозможным его сотрудничество с англичанами и их союзниками. Правда, все подчиненные ему воздушно-десантные войска по факту состояли из всего одной 7-й воздушно-десантной дивизии. Эта дивизия участвовала в Критской операции и понесла в ней значительные потери, лишившие ее боеспособности. В настоящий момент 7-я воздушно-десантная дивизия была отведена в резерв[19] для переформирования и пополнения личным составом. Но для того, что задумал генерал Гальдер, сил этой дивизии, пожалуй, вполне хватит, лишь бы ее части оказались в нужном месте и в нужное время.
Часть 12
В Москве уже знали, что, получив сообщение о разгроме ставки Гитлера «Вольфшанце», а также о пленении или гибели любимого Адольфа Алоизовича, неформальный глава заговорщиков генерал-полковник Франц Гальдер подал сигнал «Валькирия». А дальше «Die erste Kolonne marschiert, die zweite Kolonne marschiert…». Уже к восьми часам утра солдаты 7-й парашютно-десантной дивизии захватили контроль над центром Берлина: временными офисами разбомбленных министерств, вокзалами, мостами через Шпрее, радиоцентром, главпочтамтом и телефонными станциями. И по мере продвижения парашютистов по городу на их сторону переходили прочие части берлинского гарнизона и полицейские участки. При этом аэропорт Темпельсхоф был единственным объектом, который германским десантникам не требовалось захватывать, поскольку на него 7-я парашютно-десантная дивизия и базировалась.
– К примеру, меня, – сказал Генри Моргентау, протирая пенсне платком (ну чисто Берия), – не особо волнует появление или не появление на нашей территории каких-то там эйджел. В конце концов, они не сделали нам ничего плохого. Зато, в связи со скорой утратой нами государственной самостоятельности, меня очень беспокоит то господствующее положение, которое Германия вообще и немцы в частности могут занять в новоявленной Империи пришельцев. Мне бы не хотелось, чтобы люди, ответственные за величайшие злодеяния в истории, избежали ответственности в результате каких-либо закулисных политических договоренностей.
А потом она стала прощаться, сказав, что едва ли мы еще увидимся. Но, как ни странно, это не вызвало во мне тоски и печали. Теперь ее энергия была со мной навечно. Я не перестану ее любить, но теперь я стану свободен… Пусть она будет счастлива с каким-нибудь заслуженным русским генералом. А я всегда буду с теплом и благодарностью вспоминать ее – ту, которая не убила меня, а сделала другим человеком…
И вот произошло событие, поставившее западный мир на грань катастрофы. Едва избавившись от Гитлера, Германия тоже с разбегу упала в имперские объятия, – и теперь это странное образование, основанное командой инопланетного боевого корабля, твердо стояло на двух ногах: советской и германской. Объединенным оказалось огромное пространство от Чукотки и Владивостока до Кале и французского Бреста с населением полмиллиарда человек, самодостаточное по сырьевым ресурсам и имеющее около половины мирового промышленного потенциала. Когда-то британская дипломатия (явная и закулисная) приложила немало сил для того, чтобы не дать образоваться русско-германскому союзу, который мог бы претендовать на доминирование в Европе. Потом, когда путем политических манипуляций две этих державы удалось стравить в междоусобной грызне, были применены немалые старания, чтобы разрушить их обе. В отношении России план почти удался, но тут пришли большевики и смешали карты, а у Британии после предыдущей мировой бойни уже не оставалось сил пресечь это недоразумение вооруженным путем.
– Должен сказать, – вздохнул Генри Уоллес, – что в Галактике нашего мира еще нет никакой империи. Она только начинает свой путь у нас Земле, и на просторах космоса господствуют не люди, а кланы эйджел. Этот факт вызывает в команде имперского крейсера справедливое негодование и желание освободить своих родственников из-под вековечного гнета. А для дяди Джо эта запланированная командованием пришельцев освободительная галактическая война – всего лишь повод продвинуть свою идеологию так далеко, что это и не снилось их основоположникам…
– Есть, госпожа Ария, – кивнул я. – Точнее, просьба. Позвольте расчесать ваши волосы…
– Да, товарищ Сталин, – ответил главком РККА на европейском ТВД, – как нам быть с Италией? Насколько я понимаю, наши соглашения с коллегой Гальдером и его соратниками абсолютно не касаются господина Муссолини.
И я не стал медлить, опасаясь, что сейчас она развернется и уйдет, и мы больше никогда не увидимся.
Я тихо постучался в каюту своей маленькой подружки. Ответа не было. Я нажал на ручку – и дверь открылась.
– Из достоверных источников в окружении Рузвельта, – сказал Стюарт Мэнзис, – нам стало известно, что американский президент то ли уже подписал, то ли вот-вот подпишет свое «Соглашение о Присоединении» с Империей пришельцев. Переговоры об этом вел старый пройдоха Гарри Гопкинс, а потом и вице-президент Генри Уоллес. Увы, сэр Уинстон, но, кажется, мы остаемся перед лицом врага в полном одиночестве. Даже наши заокеанские кузены решили, что сотрудничать с пришельцами гораздо выгоднее, чем враждовать, а еще они просчитали свои возможности сопротивления (которые значительно больше наших) – и поняли, что не сумеют выйти из этой борьбы победителями. А еще им обещали высокую степень автономии, и это при том, что Империя будет обеспечивать безопасность их территории при весьма скромных взносах на оборону.
ebooksa