Начало пути

Каждый вечер они собирались у огня, размышляя о том, что их ждёт впереди. Колле был сосредоточен, но иногда позволял себе краткие, сухие комментарии. Он беспокоился за тех, кто пошел с ними. Хотя Хариор уважал его за его силу и способности, Колле не привык показывать свои страхи. Однако Хариор знал — и Колле это чувствовал — неизвестность пугает больше всего.

Однажды вечером, когда они находились на равнине, Хариор и Колле остались вдвоем у костра, а Мелор и Эван патрулировали периметр лагеря. В это время Хариор начал обсуждать с Колле информацию, полученную от Эльреда.

— Я не уверен, что можно доверять торговцу информацией из Теневого квартала, — сказал Колле, глядя на огонь. — Эльред известен тем, что продает слухи тем, кто больше заплатит.

— Возможно, — тихо ответил Хариор, наклоняясь ближе к огню. — Но сейчас у нас нет времени на сомнения.

Колле на мгновение замолк, затем, чуть прищурившись, добавил:

— Значит, наш план прост: найти этого Торака и выведать у него всё, что он знает. Если он связан с Лигой Касарий, то нужно будет задать несколько вопросов Мерилас.

На четвёртый день пути местность стала ещё более суровой — холмы сменились острыми скалами, а земля покрылась мелким камнем. Маги чувствовали, как в воздухе вибрировали странные магические токи, заставляют даже самых опытных из них волноваться.

Мелор остановился, вглядываясь в горизонт. Его глаза сузились от напряжения.

— Поведение эфира здесь неестественно, — произнес он, оглядываясь на своих товарищей. — Явно что-то происходит.

Хариор кивнул, его лицо оставалось непроницаемым, но внутри он знал, что опасность уже близка.

Глава 17

Россия. Свердловская область.

Вигнус ходил взад-вперёд по мастерской, делая короткие остановки, как будто обдумывал каждую свою следующую фразу. Антон сидел за рабочим столом, внимательно наблюдая за учителем. Ему казалось, что каждое движение Вигнуса несло в себе смысл — в нём не было случайных действий. Лицо Вигнуса выражало сосредоточенность, как будто он собирался раскрыть Антону одну из самых важных тайн артефакторики.

— Артефакторика... — начал Вигнус, не глядя на Антона, как будто обращаясь к самому себе. — Это не просто работа с магией. Мы — создатели. Маги используют эфирные потоки так, как им позволяет камень души, они накладывают чары и заклинания, но это не больше чем использование уже готовых ресурсов. Мы же создаём магию с нуля. Мы взаимодействуем с эфиром напрямую, формируем его и придаём ему нужные свойства.

Он остановился перед столом, поднял руку, и вокруг его пальцев закружились слабые струи эфира, почти невидимые, но ощутимые для тех, кто умеет их чувствовать.

— Маги управляют только теми аспектами эфира, которые соответствуют их камню души. Например, маг, чьим камнем является сапфир, может работать с магией звука. Его способности ограничены этим направлением, и он быстро достигает успеха, так как все его усилия сосредоточены в одной школе. Но артефактор... — Вигнус посмотрел на Антона с едва заметной улыбкой. — Артефактору доступны все школы магии. И в этом наша сила. Но одновременно и наша слабость.

Антон кивнул, продолжая следить за каждым движением Вигнуса. Учитель подошёл к полке и взял в руки простую металлическую пластину. Она выглядела обычной, ничем не примечательной. Однако Антон уже знал, что в руках Вигнуса она скоро станет чем-то куда более значительным.

— Маги легко могут достигнуть успеха, потому что сосредотачиваются на одной школе, — продолжил Вигнус, медленно вертя пластину в руках. — Но артефакторы должны знать их все. Мы не можем ограничиться одной стихией, одним направлением. Наши артефакты работают по законам всех школ магии. Это как создавать музыку, но не на одном инструменте, а сразу на нескольких.

Он положил пластину на стол и начал работать. Антон увидел, как его руки аккуратно касаются поверхности металла, и постепенно вокруг пластины начал собираться эфир. Вигнус работал молча, вплетая эфирные потоки в структуру металла, словно искусный ткач создавал сложный узор. Антон заметил, как линии начали проявляться на поверхности пластины. Они не были случайными — каждое движение Вигнуса добавляло новые, тонкие контуры, которые постепенно соединялись в цельный рисунок.