— Думаю, вам стоит немного сбавить темп, почтенный Малиф. Чужакам вряд ли будут интересны ваши навязчивые идеи. — Холодно заметила леди Лимара.
— Эээ, да. Разумеется вы правы, леди. — Пришел в себя друид.
Гоблин покосился на эльфийку. Он ни как не мог понять, кто главный в этом отряде. С одной стороны команды отдавал эль Малиф, с другой он всегда делал это с оглядкой на странную эльфийскую женщину.
— Я обдумал ваше предложение, эль. — Осторожно начал Кар. — Разумеется мы не против продолжить наш дальнейший путь вместе.
— Ха, вот и отлично! Вы не представляете, как облегчили нам жизнь. Встретить в этих дремучих лесах тех, кто знает, где найти человеческого колдуна, это… — Эльф щелкнул пальцами, подбирая слова. — Безумная удача.
— Скорее мы знаем, где находится город, в котором, возможно, обитает интересующий вас человек. — Постарался успокоить бушующий энтузиазм эльфа Кар.
— Это уже кое-что. — Улыбнулся эльф. — В конце концов, ничего нам не мешает проверить эту самую ниточку. Вдруг именно она приведет нас к долгожданной цели.
Кар улыбнулся эльфу, мысленно посылая ему самые страшные проклятия. Мерзкий темнокожий ублюдок охотится за человеком, необходимым самому гоблину. А ведь и сделать ничего сейчас не выйдет. Один приказ друида — и его воины нарежут гоблина и его спутников в мелкую капусту. Вновь покосившись на эльфийку, гоблин встретился с ее внимательным взглядом. Казалось, эта стерва читала его мысли и не доверяла ни одному сказанному слову. Проклятье, а ведь с этим придется что-то делать.
Глава 16. Интерлюдия 3
Орос родился в семье крестьянина. Его отец был землепашцем, а мать дояркой на соседней ферме. Жизнь подневольных крестьян, всегда была не сладка, но тех, кто проживал в восточных провинциях, у самых границ с враждебной Уртанией, была горька в двойне. Плохая почва, редкие дожди и скудные урожаи — часто ставили людей на грань гибели. В холодные зимы часто спасались лишь охотой, да подледной рыбалкой. Кроме того, уртанийские воины даже в мирное время любили устраивать рейды на территорию соседа. Их летучие отряды появлялись глубокой ночью: убивали крестьян, отбирая все ценное и сжигая дома с любым провиантом, до которого могли дотянуться.
После очередного такого рейда семья Ороса потеряла все, что имела. Хата была сожжена, амбары с запасенной провизией уничтожены, скот вырезан, а запасы пшеницы на следующий год солдаты увезли с собой. Семья спаслась лишь чудом. Старший брат Ороса любил перед сном забраться на чердак, да изучать с высоты звезды. Отец всегда ругал его за столь глупую привычку, мол, нечего любоваться далекими точками, да мечтать о всяких глупостях, в поле работать нужно, а не тратить бесценное время на любование небом. Но именно эта привычка спасла их тогда. Старший брат первым заметил выезжающих из леса всадников и успел предупредить семью, чем и спас всем жизни.
Деревня была сожжена дотла, соседи убиты, а прятавшаяся в лесу семья, осталась без крова над головой. Орос помнил, какой безумный страх и чувство безысходности он испытывал в тот момент, когда видел рыдающую мать и сжимающего в бессильной ярости кулаки отца. Тогда он плохо понимал, что им делать дальше, и как они доживут на этом страшном морозе даже до утра.
В те далекие времена отец Ороса выкопал припрятанные в горшке в лесу деньги, да забрав свою семью, покинул родные места. Они тогда перебрались ближе к пограничной заставе. Да, земли там было меньше, она была куда хуже, а урожаи куда скуднее, зато рядом находилась застава с двумя десятками солдат. В случае чего, крестьяне с местных деревень могли укрыться за деревянными стенами.
Сейчас, по прошествии стольких лет, Орос уже не мыслил жизни в постоянном страхе и опасности. Уже давно земля приняла его мать и отца, прибрала старших братьев, а им на смену пришло молодое поколение — дети, внуки, племянники и племянницы, их дети. Многочисленные родственники, молодые и горячие, они не знали того страха, не ведали войны, живя в полном неведении и мире. Но в душе Ороса все еще теплился тот страх и животный ужас, когда вражеские солдаты вырезали их деревню.
— Ты все еще работаешь, отец?
Орос разогнулся, встретившись взглядом со своей дочерью. Родные карие глаза — фамильная черта их семьи. Ведь на этом континенте у большинства были либо желтые, либо зеленые глаза. Карие были лишь у выходцев с центрального континента, откуда собственно предки Ороса и эмигрировали в давние времена. Удивительно, что за столько поколений, эта черта не размылась в браках с местным населением.
— Здравствуй, дорогая Уфа. — Улыбнулся Орос. — Солнце еще высоко, так что не вижу смысла просиживать зад на печи. Работы еще много, а сезон пашни скоро подойдет к концу. Поля ведь кто-то должен убирать, да подготовить к следующему лету.
— Должен-должен. — Покивала девушка. — Да вот только не ты, отец. Как бы ты ни молодился, но возраст свое берет. Оставь это дело молодым. К тому же, Мушон давно уже предлагал тебе перебраться в град.
— Ты прости меня конечно, доца, но Мушону этому доверия у меня нет ни на медяк. Пусть он нам и родич в каком-то колене, но все родственное он давно уже продал или заложил в банк под процент.