Исполнитель

– А столовая то уже закрыта! Где же мне вас покормить?

– Где же ты, Иван Терентьевич? – спрашивал в отчаянии самого себя Мальцев, бродя по пустым казармам. В ответ слышался вой зимнего ветра влетавшего в разбитые стёкла.

Они выбежали. Между домами, в полной темноте, метались люди.

Здесь в углах, прижавшись к стенам, сидели несколько женщин и два старых ополченца. У всех от ужаса были серые лица. Мальцев осмотрел себя. Впереди на брюках явственно виднелось большое мокрое пятно. Его сразу же увидел и Иван Терентьевич.

– Как тебе, Алекс? Ответь мне честно!

– Не повезло! – вздохнул Родригес, – ну ничего, придём на следущей неделе.

– Бум! – услышал он одинокий орудийный выстрел за своей спиной.

Улицы были заполнены людьми. Ни смеха, ни улыбок. Чувствовалась какая‑то напряжённость. Прошагав кварталов одиннадцать, подошли к двухэтажному дому. У входа развивался большой красный флаг с серпом и молотом. Под ним стоял часовой, совсем молодой солдат в новой коричневой форме с винтовкой и в каске. Он неумело отдал честь Родригесу. Они поднялись на второй этаж. Здесь стоял громкий шум от звонящих телефонов, громких приказов и трескотни десятков пишущих машинок.

– Нет, – опустив глаза, отвечал Мальцев, – ну в воскресенье, только после обеда, стаканчик вина. И всё!

– Саша, хватит тебе руки мыть! Давай садись за стол! – нетерпеливо приказал он.

Через два часа атака возобновилась. Бригада Овьедо стояла насмерть. Вечером был получен приказ об отступлении. Быков был подавлен. Он даже перестал разговаривать.

– Ладно, присаживайся на кровать. У меня две миски есть. Одну я тебе на сегодня дам. Давай выпьем по сто граммов. Сегодня, прощаясь, капитан "Колывани" меня угостил коньяком, – примирительно предложил Быков.

Быков сразу же нашёл себе соответствующий размер коричневого кителя с накладными нагрудными и боковыми карманами и кавалерийские брюки типа галифе. Иван Терентьевич, немедля, облачился в новую форму. Она сидела на нём, как влитая.

– Прекрасно! – восхитился парень, – сейчас я Вам подберу сапоги.

Все взяли по чашеке и с наслаждением стали пить кофе маленькими глотками. Только Быков, почти залпом, влил в себя содержимое и теперь грустными глазами наблюдал за присутсвующими в комнате людьми.

Бледное лицо. Синие губы. Он больше не смог произнести ни одного слова, а только молча показал глазами на свой вещевой мешок, лежащий на одеяле, которым был укрыт раненый.

Только на следующее утро, в порту, Мальцеву удалось узнать, что вчера, в полдень, какое‑то советское судно часа два стояло на рейде. Нашлись свидетели, которые утвержали, что на нескольких шлюпках туда доставили большую группу людей.

– Да, конечно, – почему‑то смущаясь ответил Родригес.

От этих слов у Мальцева по телу пробежал озноб. Заметив его реакцию, товарищ Серхио добавил:

– Иван Терентевич, а где сейчас Некрасов? Что‑то он давно не появлялся, – поинтересовался Александр.