— Боюсь, что если я приеду, то не отдыхать. А совсем наоборот.
— Трудиться? — хмыкаю я.
— Давайте назовём это так.
— А давайте вы мне просто расскажете, в чём суть претензий. Почему это вы вдруг сомневаетесь, что я ношу титул не по праву?
— Полагаю, вы и сами прекрасно знаете.
— Понятия не имею, — вру я.
Чернобуров недолго молчит, а потом спрашивает:
— Помните, когда мы встречались на моём лесокомбинате, я говорил, что у меня есть друг, похожий на вас?
— Что-то припоминаю. Тоже рыжий, тоже сирота, одного со мной возраста. Ну и что?
— А то, что я выяснил — он является сыном вашего деда, Алексея Котёнкина. То есть обладает большими правами на титул, чем вы.
Твою мать, сука, дерьмо!
Всё-таки он и правда знает. И да, я почти уверен, что это дело рук Степана. Ведь до этого Георгий ничего не подозревал.
— Глупости. Тот ребёнок погиб. Ваш друг не имеет отношения к моему роду.
— А у меня есть доказательства, что это не так, — спокойно парирует Чернобуров. — Вопрос лишь в том, чтобы организовать судебный процесс.
— Совсем недавно уже состоялся один процесс. И судья — между прочим, член Дворянской палаты — постановил, что титул принадлежит мне. Даже в обход старшего брата.
— Недавно убитого вами же, не так ли?
— Так, — не отрицаю я. — Только это семейное дело, советую не лезть в него. Что касается другого наследника, которым якобы является ваш друг, суд принял, что он погиб. Вот и всё.
— Повторяю, Ярослав Романович — у меня есть доказательства. И связи в Дворянской палате. Пересмотреть решение будет несложно.
Понимаю, что Георгий прав. Соколовский или любой другой судья с радостью отдаст мой титул этому Аслану. Потому что так положено по закону наследования. Строгое следование традициям — фундамент аристократии.
Ну и что мне делать-то теперь⁈ Наверное, впервые в жизни чувствую беспомощность. Это чувство бесит так сильно, что я готов разнести всё вокруг.