После отложил телефон, посмотрев на монитор и увидев в одной из камер девушку, что быстро проверила свой смартфон. К сожалению, разрешение видео было недостаточным, чтобы увидеть ее выражение лица. Но вскоре мне пришло новое сообщение, в котором из каждой строчки буквально сочилась ирония:
{«Ну-ну. Неубедительно даже в письменном виде, настолько плохо ты врешь. Но однажды я тебя все равно вытащу в массы. Так и знай!»}
Прочитав ее ответ, поджал губы и сжал челюсти от кольнувшей досады и раздражения, словно был пойман на чем-то постыдном.
Вспомнился день нашей последней встречи. Точнее – утро, после которого я уехал, и три дня мы с ней не виделись: то у меня дела, то у нее. Юсупов взялся за дело основательно, и после работы та ехала к нему, так как вскоре должен был состояться суд и, в понимании Ивана Адамовича, все должно быть безукоризненно.
В то утро я проснулся первым, открыл глаза и затаил дыхание, увидев спящую девушку на своей груди. Чувство было странным, словно давно забытым. Я периодически просыпаюсь с девушками в одной постели, но последние два года единственные ощущения от таких побудок – досада, иногда неловкость, и в основном – нетерпение и ожидание, когда с ночной любовницей появится возможность распрощаться. Потому всегда, когда дело доходило до секса на одну ночь, старался девушек к себе не приводить. Уходить всегда удобнее, чем ждать, когда уйдут от тебя, надеясь, что твое нетерпение не будет особо бросаться в глаза.
С Ринатой в нашу первую ночь отчего-то я, даже не задумываясь, просто привез ее к себе… А утром радовался, что не ошибся, и девушка не заставила чувствовать общую неловкость, просто уйдя по-английски. Я тогда так считал…
Проснувшись в обнимку с Ринатой в среду, я не ощутил потребности бежать. Напротив, захотелось затаиться, чтобы не разбудить девушку, смакуя ощущение ее тепла, близости, любуясь красивым лицом, которое во сне приобрело невинные, мягкие черты, так непохожие на ее обычное состояние и образ поразительно красивой, но отпетой стервы.
И все же, девушка завозилась, шумно вздохнув и вызвав короткую вспышку досады и огорчения, что она сейчас отстранится. Рината приоткрыла синие глаза, сонно щурясь, а после приподняла лицо, встретившись с моим взглядом, и замерла.
Не знаю, почему я подался вперед, обхватив затылок девушки ладонью, а после поцеловал припухшие после сна губы.
Поцелуй длился не больше нескольких секунд и был вполне невинным, однако что-то горячее разлилось в груди. Отчего я отпрянул в странном испуге и растерянности. Слишком хорошо… слишком легко и опасно приятно. Настолько, что захотелось продолжения, навевая мысли, что к подобным пробуждениям можно привыкнуть очень быстро и стать зависимым от них.
Благо, Рината не стала комментировать ни поцелуй, ни мою реакцию. Вместо этого она улыбнулась, поцеловала меня в щеку, пожелав доброго утра, и ушла на кухню, потягиваясь и бросая через плечо просьбу озаботиться кофе.
Быть может, тот испуг или мое смущение своей реакцией не позволили мне настаивать на своей компании все эти дни, покорно принимая занятость девушки. А так же пришлось буквально заставлять себя ехать к себе домой после рабочего дня, отгоняя от себя соблазн свернуть, встретить девушку после долгого дня, быть может поужинать, задержаться допоздна, а там и уснуть в одной квартире… постели…
Где-то внутри зрела мысль, что моя потребность в ее общении становится навязчивой. Этого я не хотел. С ней, конечно, легче, и без Ринаты я вновь возвращаюсь мыслями к своим проблемам… Но я должен учиться преодолевать это. Помогать девушке было приятно для моего эго, отлично работало как отвлечение от собственных проблем и, откровенно говоря, мне безумно нравилось, когда она смотрела на меня своими синими глазами как на рыцаря в сияющих доспехах.
За эти три дня разлуки собственные проблемы напомнили о себе, хоть и не в полной мере. Людей я больше не чурался, однако большого скопления народа по-прежнему остерегался. В большом количестве народа есть больше шансов встретить тех, кто знает о моем прошлом и позоре, связанным с этим рестораном…
Оборвал себя на этой мысли, понимая, что вновь загоняюсь и накручиваю ситуацию. Пришлось усилием воли напоминать себе, что вокруг меня мир не крутится и всем на меня плевать. Даже если кто-то что-то слышал, кому какое дело до Вадима Некрасова? Меня, может, и в лицо никто не знает!
Подумалось, что Рината сейчас гуляет по залу, зная, что я трусливо прячусь в своем кабинете.
Вдруг обуяла злость, и захотелось доказать… что?
А черт его знает, но запала хватило, чтобы подняться и выйти из кабинета, моментально погружаясь в шум торжества и света. Меня передернуло, и я опасливо осмотрелся. Казалось, что все смотрят на меня, но на деле не смотрел никто, что немного успокоило. Запоздало чертыхнулся, понимая, что за своими мыслями забыл посмотреть, где именно сейчас находится Рината. Гулять по залу бесцельно было слишком даже для подобного порыва. Однако там, где я видел ее в последний раз, ни Ринаты, ни Кари не было.
Зато увидел Юсупова, который также обратил на меня внимание, чем я воспользовался и подошел самостоятельно.
– Вадим, здравствуй, дорогой. Не ожидал тебя увидеть прежде, чем вечер закончится, – искренне улыбнулся он, а после представил меня своим собеседникам – таким же солидным мужчинам за шестьдесят. Лишь один выбивался и был моим ровесником. Звали мужчину Константин Берегов. И было в этом имени что-то знакомое, но я не придал значения, потому что запал начал спадать, и внимание сразу четырех незнакомых мужчин, не считая Ивана Адамовича, стало нервировать.