– Святой Грааль! – возликовал брат Жак. – Смотрите, брат Жеан, мой голос не соврал! О радость! О счастье! Представляю, какую рожу скорчат еретики, когда увидят! И евреи! И масоны! Вы знаете, брат Жеан, я чужд корысти, но, думаю, Святой престол не забудет о смиренном служителе, который оказал ему такую услугу, о бедном монахе, избранном Господней десницей. Я и за вас похлопочу, брат Жеан. Уж положитесь на меня! Гм-гм… Будет вам вместо грубой холщовой подушки – шелковая!
Но брат Жеан, как ни странно, пропустил намек мимо ушей. Казалось, ему сильно не по себе. Он облизывал губы и не отрывал от чаши взгляд, далекий от благоговения, – Тюлип только диву давался. Брат Жеан задыхался. Он поднес руку к шее, ослабил воротник. И, тупо мотая головой, заблеял:
– Э-э… Э-э…
– Что с вами, брат Жеан?
Монашек не сводил с чаши глаз.
– Э-э… А вы, брат Жак… вам не хочется пить?
Брат Жак задумался и чуть погодя сказал:
– Надо же! Теперь, когда вы спросили, брат Жеан… Действительно… Мне… очень хочется пить!
Он с трудом проглотил слюну и тоже рванул на себе воротник.
– Помогите! – закричал монашек, хватая воздух широко открытым ртом. – Я задыхаюсь… умираю! Это ловушка, брат Жак! Дьявольские козни! Я…
– Пить! Пить! – вытаращив глаза, вопил верзила.
– Пить!
Внезапно оба замолчали, переглянулись. И, не сговариваясь, ринулись к чаше. Брат Жак завладел ею первым, отшвырнул и вдребезги разбил о камень крышку, поднес сосуд ко рту…
Буль-буль-буль…
– Хрень господня! – ужаснулся Тюлип.
– Скорее, скорее, брат Жак! Дайте мне! Да скорее же!
Монашек приплясывал вокруг верзилы, как пляшешь вокруг писсуара, когда совсем невтерпеж.
– Скорее…
Он выхватил чашу из рук брата Жака, запрокинул голову, жадно глотнул… В глотке заурчало. Наконец он утер рот и бросил под ноги пустую чашу. Монахи снова переглянулись. Вздохнули. И сели на землю, друг против друга, растопырив ноги.
– Хо-хо-хо! – фыркнул верзила и подмигнул.