Одна ошибка

— Я часто сам себе задавал этот вопрос, — усмехнулся Симон.

— Вот кстати, а почему ты назвал Изабеллу драконочкой?

Норберту вдруг ясно вспомнился именно этот момент. Сам он знал, почему так называет свою жену. Потому что у нее характер как у дракона. Но деду-то откуда было об этом знать? Он же ее впервые увидел.

А тот странно на него взглянул, потом перевел взгляд на Изабеллу. Взял горящую головню из костра и сказал:

— Пойдем.

***

Жутковато было входить в это убежище, где потихоньку сходили с ума столько поколений его предков. Норберт одной рукой держал импровизированный факел, а другой сжимал руку Изабеллы, боясь отпустить ее от себя хоть на секунду. После пережитого очень страшно было ее потерять.

Дед привел их в пещеру.

Снаружи это было относительно небольшое отверстие в скале, но внутри оказалось довольно просторно. Но и только. Пламя факелов бросало отсвет на камень стен. В углу простое соломенной ложе.

— Здесь ты живешь столько лет? — спросил Норберт, понимая, какими глазами смотрит на это все Изабелла.

Симон кивнул, оглядев свое жилище.

— Да. И знаешь, когда долго живешь, есть время многое обдумать. Искать ответы. Там, где ты можешь их найти.

И поманил их за собой.

Откровенно говоря, особой охоты идти за ним следом не было. Норберт еще помнил его сумасшедшую выходку. Несколько извилистых ходов, потом одна совсем уж узкая трещина, сквозь которую пришлось протискиваться, и они неожиданно вышли в большой зал.

Стало понятно многое.

На дальней стене зала была большая фреска. На ней была изображена терраса в саду и лестница. А на лестнице стояла женщина в открытом белом платье и у ее ног дракон. В первый момент Норберт опешил, женщина была удивительно похожа на Изабеллу.

— Это они, — тихо проговорил прадед. — Гильдебранд и Эстель.

Несколько секунд царило молчание, потом прадед заговорил снова:

— Я долго жил здесь один, и все не понимал, зачем? А когда случайно нашел это, понял.

— Вы о той старой тайной претензии Аргантара к правящему дому Савостии, что из-за леди Эстель мы якобы ответственны за ваше семейное проклятие? — спросила Изабелла изумленно разглядывая изображенную на фреске пра-пра-пра… очень далекую родственницу.