— Вроде, рано ещё, нет? — забеспокоился я. — Нам говорили, ближе к середине месяца…
— Отклонения до двух недель в обе стороны считаются нормой, — заверил он меня. — Тем более, ребёнок уже хороший вес набрал, так что не беспокойтесь.
— Что? Ребёнок крупный? — похолодело всё у меня внутри.
— Отставить панику! — строго сказал доктор. — Родит. Беременной ещё никто не остался.
Мы попрощались, и я повесил трубку откровенно дрожащей рукой. Блин! Блин! Она же такая маленькая, моя Галия… Блин! Забыл доктора попросить сказать ей, что я звонил. Хоть второй раз разговор заказывай. Но к трём в горком, не успеваю уже.
Захаров не произвёл на меня впечатление ушлого махинатора, который пойдёт по головам. Взгляд внимательный, но не из тех, что сквозь тебя аж в душу смотрят. Чиновник, как чиновник.
— Добрый день, Виктор Павлович. Я Ивлев.
— Добрый день… Павел, — подсмотрел он куда-то у себя на столе, заваленном бумагами. — Присаживайся. Молодо выглядишь. Сколько же тебе лет?
— Восемнадцать, — ответил я и, подумав, добавил, — будет через четыре месяца.
У Захарова начали округляться глаза, но он быстро взял себя в руки.
— Как же ты к Бортко попал в таком возрасте? — с интересом смотрел он на меня.
— Через Павла Сатчана. Мы работали в Святославле с ним на одном заводе. Моя жена у него помощницей была. Так и познакомились.
— И кем ты там работал?
— Бухгалтером.
— То есть, ты, до МГУ, только в этом своём Святославле бухгалтером поработал, и всё? Чем же ты можешь быть полезен общему делу?
— Я и сейчас работаю. На ЗИЛе и в Верховном Совете.
— Да? И что ты в Верховном Совете делаешь? — не скрывая любопытства, поинтересовался он.
— Аналитические записки пишу о новинках науки и техники.
— А как ты в Верховном Совете оказался?
— Межуев Владимир Лазоревич пригласил.